Я люблю тьму
Шрифт:
«На сервере проходят технические работы. Попробуйте зайти позже».
За дверью завывала Руська, так похожая в темноте на большой пушистый мяч. Только у мячиков нет когтей, и они не впиваются в твои пятки при попытке тайком прокрасться на кухню и прихватить себе кружечку крепкого чая. Вот и сейчас, стоило приоткрыть дверь — и Руська с диким мявом повисла на моей ноге. И всё же чистый мяч, только с недовольной мордой и когтистыми лапками. Что ж, устроим внеочередной чемпионат мира по футболу! Нападающая Романова вырывается вперёд, удар — го–ол! Отлетевшая
«Технические работы», как же! А днём их, конечно же, проводить нельзя. Как нарочно — чем сильнее чего–то хочешь, тем больше продемонстрированная фига.
С другой стороны, а стоит ли мечтать без толку? Вряд ли там что–то интересное — это при условии, что человек со странным ником ещё не пожалел об отправленном сообщении. Так уж вышло, что я никогда не умела общаться без напряга — что в интернете, что в реале. Может, мне там написали что–то в стиле «Ясно», «Ок», «Пока», а я выдумываю…
Я отхлебнула чай и снова уставилась на своё отражение. Святые еноты, кто эта жуткая девица в растянутой пижамной майке, купленной «на вырост» лет сто назад и труселях с дыркой на боку? Я просто королева красоты! Даже если бы вдруг какие–нибудь жуткие призраки решили наведаться ко мне сейчас, точно бы смотались, бормоча что–то вроде «Ошиблись адресом». Это только в детских мультиках таким везёт на приключения, в реальности всё гораздо прозаичнее.
Отражение скривилось, словно слопало целый лимон, и разлило на ковёр немного чая. Я машинально вытерла пол носком. Что за растяпа! Хорошо, бабушка не видит: точно сослала бы на кухню за шваброй. Да здравствует тот, кто придумал снотворное!
Обновить страницу. Обновить страницу. И ещё несколько раз. Всё время — одна и та же противная надпись. Весь мир против меня. А ведь бабушка скоро узнает ещё и о готовящемся спектакле — и начнётся пора пыток. Сначала, разумеется, я должна буду написать сценарий. И, разумеется, он окажется хуже, чем стыренный из интернета Катенькой. Понятное дело, там будет главная женская роль — роль замечательной, добродетельной и, конечно же, красивой девочки или девушки. Думаю, ежу понятно, кто в итоге эту роль получит.
А меня опять будут пилить: как же, внучка самой Светланы Романовой — и не первая скрипка в оркестре! Есть у бабушки такая мечта — небрежно бросать в разговоре «Ах, вы не представляете, как тяжело воспитать гения». Так же небрежно, как когда–то она бросала через плечо, вертя в руках мои детские рисунки:
— Н-да… Никуда не годится!
Штамп на лоб, на нос, на губы — «Не годится». «Не годится» голос, лицо, растущие не оттуда руки. Иногда мне кажется — стоит посветить ультрафиолетовой лампой, и отпечатанные фразы станут видимыми.
В детстве, чтобы не объяснять, откуда берутся дети, мне говорили, что их покупают в магазине. Обычная отмазка, ставшая моим кошмаром на много лет. До сих пор мне иногда снится: бабушка берёт меня, маленькую, запихивает в коробку, прихватывает чек — и несёт обратно в магазин, чтобы обменять на девочку получше.
Иногда во сне случалось и по–другому: я стояла там, как кукла, на полке, в том самом магазине, и не могла даже пошевелиться или что–то сказать. Меня как будто выключали. А мимо шли мама с папой, и тот самый безликий продавец. Они смотрели на меня — и продавец говорил:
— Не рекомендую, не очень удачная модель.
— Да и девчонка к тому же, — фыркает папа. — Говорю — пацана надо брать! Зачем мне какая–то хныкса?
— Ой, какая милая! Ты только посмотри! — и мама бросается к полке напротив, на которой так же в коробке стоит Катенька. — И имя красивое. Давай её возьмём?
И они уходят с другой дочкой, не со мной. На этом моменте я обычно просыпалась и хныкала, обняв подушку — так, чтобы не услышали. Мама ругала меня за слёзы, говорила, что не надо верить идиотским снам. Синеватое отражение передёрнулось. Что–то мне подсказывает: если бы детей в самом деле выбирали, меня бы не выбрал никто.
Воистину, все беды человечества — от слишком медленного интернета и технических работ. Обновить страницу — и наконец–то знакомая паутинка на фиолетово–чёрном фоне. Я — Рогнеда. Я — дома.
Прыгающая черепушка скачет, словно взбесившаяся: наверное, она тоже заждалась меня. Один клик — и долгожданное сообщение.
«Svetozar: Ты получила моё послание?»
Фигура в дверном проёме… птица, врезавшаяся в окно… слово, сложенное из осколков тарелки…
«Rogneda: Ясен пень».
«Svetozar: И ты не боишься?..»
Интересно, совпадение? Или нет? Впервые хотелось заглянуть по ту сторону монитора — кто там? Знакомый мне приколист–идиот вроде Костяна, балующийся в свободное время глупыми фокусами? Не страшно. Любопытно — это да.
«Rogneda: А чего трястись без толку?»
«Svetozar: Ты — не ведьма, Рогнеда».
Пальцы машинально настукивают ответ, простой как палка, всенепременно с оборотом в стиле «Да ладно, открыл Америку!». Но раньше, чем удаётся закончить, приходит новое сообщение от странного собеседника.
«Svetozar: Но можешь ею стать».
Глава VII Как прошёл день?
«Как прошёл день»… Что за идиотский вопрос! Нет, серьёзно, если вдуматься: в одном только году нашей жизни триста шестьдесят пять дней. А теперь скажите: сколько раз вы выигрывали в лотерею? Сколько раз у вас происходило в принципе хоть что–то, достойное упоминания, такое, чтобы вас похлопали по плечу и сказали «Ну, повезло тебе!» или там «Молодец!»? Разделите на получившееся число количество дней и, бьюсь об заклад, цифра вас не обрадует. У меня вот вышло, что рассказывать о чём–то и хвастаться успехами можно только раз в тридцать дней с копейками — в лучшем случае. Я пнула подвернувшийся под ногу камешек. А ведь сейчас, дома, с меня опять потребуют список школьных достижений.