Я, Менгск

Макнилл Грэм

– Нет, уже довольно давно, но это одна из причин моего приезда. Я видел трансляцию по СНВ об объявлении военного положения.

– Да, на Корхале стало весьма опасно.

Арктур налил себе чай и потянулся за печеньем с корицей.

– Так расскажите мне, что случилось, – сказал он, – Я слышал по СНВ о взрывах, о зверствах террористов и о нападениях на полицию Конфедерации. Но мне кажется, что эти факты либо сильно преувеличены, либо правдивы наполовину. Каждый раз, когда я разговаривал с матерью, она изъяснялась так туманно, что я ничего толком не мог понять.

– Она осторожничает, – сказал Пастер, в свою очередь наливая себе

чай, – Разведка Конфедерации контролирует все, что исходит от Корхала. Особенно передачи от твоей семьи. Небесный Шпиль и летняя вилла наверняка находятся под постоянным наблюдением.

– Я знаю, что вы и мой отец стоите за большинством атак против Конфедерации на Корхале. Но неужели вы действительно настолько опасны для них?

– Гораздо больше, чем тебе кажется, – ответил Пастер, – Корхал один из наиболее значимых миров Конфедерации, эталон того, что первые колонисты мечтали построить в этом секторе. В течение многих десятилетий Старые Семьи трубили на весь сектор, что Корхал драгоценный камень в их короне, образцовый мир, и с гордостью демонстрировали его достижения. Они думали, что пример Корхала, убедит Морию и Умоджу присоединиться к Конфедерации. Но они ошиблись. Все что они сделали, это лишь наиболее ярко продемонстрировали нам ярмо тирании. И теперь, когда Корхал восстал, они испугались, что если их самая оберегаемая колония повернулась против них, то у других может возникнуть соблазн последовать её примеру.

– Вы считаете, что мои родные в опасности?

– Я не считаю, я знаю это, – сказал Пастер, – Они в опасности с того самого момента, как твой отец произнес речь на закрытии сессии Палатинского Форума. Ты бы понял это, если бы остался там, и дослушал ее до конца.

– Пожалуйста, не заводите в очередной раз эту старую песню, – сказал Арктур, – Это порядком избитая история, и мне откровенно скучно выслушивать её снова. Расскажите лучше о своей семье.

Пастер откинулся на спинку кресла, явно не в восторге от смены темы.

– Ты прав. Извини Арктур, но я до сих пор не могу забыть слезы твоей матери в тот день. Нелегко простить такое.

– Она простила меня.

– Она твоя мать, – сказал Пастер, – Матери всегда прощают.

Арктур изучал лицо Пастера, пока тот говорил, примечая и глубокие морщины вокруг глаз, и отблеск от гладкой кожи на макушке – в том месте, где волосы были не гуще тонких клоков серого дыма. Годы тайной поддержки повстанческой группировки Менгска-старшего не прошли бесследно.

– Эктон Фелд хороший человек, но у него нет ресурсов Конфедерации. Он творит чудеса, защищая твоих родных, и он настолько же удачлив, насколько квалифицирован, но врагам твоего отца тоже может повезти однажды... и тогда всё будет кончено.

Арктур был потрясён. Он и не подозревал, что обстановка на Корхале была настолько шаткой. Сообщения, касающиеся его отца, существенно преуменьшали его значимость или представляли его этаким бредящим безумцем, и это – теперь он понимал – должно было бы подсказать ему, насколько серьёзно воспринимала Ангуса Конфедерация.

– Вы думаете, что Конфедерация планирует арестовать и казнить его? – уточнил он.

– Вполне возможно, – ответил Пастер, – Как политическое лицо Ангус имеет большой вес, поэтому они вполне могли бы поступить столь прямолинейно. Хотя я надеюсь, что популярность твоего отца послужит ему защитой. Если в Совете Тарсониса есть хоть кто-то, обладающий здравым смыслом, они поймут, что такой

подход может скорее помочь делу Ангуса, нежели навредить ему.

Арктур насмешливо фыркнул.

– Да уж, в конце концов, здравый смысл – именно то, чем славен Совет.

– Собственно, поэтому я считаю, что сложилась очень опасная ситуация. Твой отец и Эктон Фелд сформировали настоящую народную армию – порядка миллиона жестких, дисциплинированных и преданных людей. Та пламенная речь и последующая поддержка, которую Ангус получил среди населения Корхала и соседних миров, говорят о том, что окончательная и бесповоротная потеря Конфедерацией Корхала – лишь вопрос времени.

– Звучит так, как будто они не нуждаются в какой-либо помощи.

– Не будь так наивен, – покачал головой Пастер, – Сейчас как раз такой момент, когда Совет Тарсониса очень опасен. Они думают, что могут потерять Корхал, и что у них нет иного выбора, кроме как применить силу.

– Вы говорите об оккупации? – уточнил Арктур, отказываясь верить в то, что его родная планета может подвергнуться штурму армией Конфедерации.

Пастер пожал плечами.

– Возможно, но я так не считаю. Армия Фелда хорошо обучена и имеет самое лучшее вооружение, какое мы могли поставить: штурмовые винтовки, взрывчатка, танки, ракеты «земля-воздух», роботов. Любое вторжение слишком дорого обошлось бы Конфедерации, и я не думаю, что они способны пойти на такой риск.

– А если Вы ошибаетесь?

– Тогда нас ждёт кровопролитие, подобного которому ещё никто никогда не видел, – мрачно заключил Пастер.

ГЛАВА 14

Арктур нашел их в глубине сада на берегу реки. Валериан усердно копался в маленькой запруде, которую вырыл вручную детской лопатой. Жюлиана сидела на траве неподалеку и наблюдала за сыном. Приближаясь к ним, Арктур с наслаждением вдохнул чуть пряный чистый воздух Умоджи, не загрязненный выхлопами двигателей «Китти Джей», вонью масла, горящего металла или пыльной земляной крошкой.

Дом Айлина Пастера на Умодже был большим и хорошо спланированным; его украшал белый металл и широкие стеклянные панели бронзового оттенка. Он обладал приятной симметрией и элегантным дизайном, дополненным естественным пейзажем – травой и деревьями, отражающимися от блестящих стен. Арктур знал, что такое строение было бы дорогим и редким на планете типа Умоджи, с достаточно суровым климатом. Таким зданием могли лишь наградить за особые заслуги.

Зеленые сады перед домом сохранялись цветущими при помощи встроенных распылителей воды и целой армии роботов-садовников, заботившихся о живой ограде и ухаживавших за деревьями, высаженных изогнутыми линиями. Дорога, которой следовал Арктур, вела вниз к извилистой реке с медленным течением в дальнем краю сада, совершенно скрытой от взгляда за живой оградой посадочной платформы, где прошлым вечером приземлился корабль Арктура.

Они еще не видели его. Валериан по самые уши был увлечен ковырянием в грязи, а Жюлиана активно комментировала работу своего сына. "Нашего сына", – глядя на них, подумал Арктур. Валериан наклонился и поднял что-то из запруды, а затем выпрямился и с гордостью продемонстрировал находку матери. Она взяла предмет из его рук, кивнула, и положила вещицу на поднос рядом с кучей книг. И в этот момент Валериан увидел Арктура.

– Папа! – крикнул он и, бросив лопату, начал вылезать из запруды.