Я не искала любовь
Шрифт:
Только тогда я захожу в спальню.
Огромная картина, изображающая танцевальный класс в современном ключе, занимает и сжимает пространство. Несколько месяцев она находилась в галерее, хотя и не выставлялась на всеобщее обозрение. Я попросил Дит доставить картину сюда к моему возвращению. Я попросил поставить в мою спальню, чтобы полотно не оказалось передо мной сразу же. Чтобы предвкусить ожидание и боль.
И на самом деле боль пришла сразу после ожидания.
Видеть её чертовски больно, но эта боль особая, такую испытывает несчастная
Джейн с оторванными крыльями. Выпуклые лопатки. Кровь на перьях. Представление о ней такой не просто разбивает мне сердце. Это убивает моё сердце.
Как она сейчас?
Где находится?
Выросли ли у неё крылья?
Научилась ли она снова летать, танцевать, жить?
Думает ли она иногда обо мне?
Звонок внутреннего телефона прерывает эти грустные размышления.
Портье сообщает, что посыльный несёт мне пакет.
— Вам просила передать молодая леди, когда… э-э… когда вы вернётесь из…. того места.
— Молодая леди? Какая молодая леди? — Мой голос становится хриплым, полным предвкушения.
— Та, что навещала вас пару раз в прошлом. Она приезжала сюда несколько месяцев назад и оставила для вас пакет. Я пропустил его через металлодетектор, кажется, в нём нет ничего опасного. Молодая женщина была вашей гостьей, так что я не считаю, что нарушил какие-то правила, оставив у себя этот предмет, и…
Моё сердце собирается по кусочкам, когда я приказываю ему:
— Немедленно доставьте мне эту чёртову штуку, что бы это ни было!
***
В упаковке два предмета.
Картина.
Письмо.
Картина, очевидно, написана Томасом Муром, стиль его. На картине изображена Джейн. Она согласилась написать свой портрет.
Поначалу то, что она позировала ему, вызывает яростную ревность. Когда появилась эта картина? Было ли что-то между ними? Дит не знала или скрыла от меня?
Потом я сосредотачиваюсь на портрете, и для всего остального не остаётся места, кроме неё, — Джейн, — сожаления, что пожирает меня, потребности, поглощающей сожаление, и любви, которой я не ожидал.
Томас изобразил Джейн в виде балерины, и это снова грызёт мою печень, потому что я понимаю, — она рассказала ему о себе, возможно, сказала, что узнала себя в раненой танцовщице на другой картине.
Только эта танцовщица торжествует.
Маленькая, хрупкая, стройная, с глазами, волосами и губами Джейн. На ней фиолетовое платье-пачка, которая не пачка, а очень странное нечто среднее между стальными доспехами и платьем из листьев. Джейн не танцует, у неё нет типичной позы балерины, несмотря на пуанты.
За её спиной можно различить очертания трона. Не изящного кресла, а царского трона с золотом и пунцовой обивкой. Непонятно, сидит ли Джейн или собирается встать: она слегка наклонилась вперёд, словно хочет заглянуть за пределы холста, в мир зрителя, в реальное пространство, что окружает, нарисованное на картине.
За
Тут же вскрываю конверт и обнаруживаю внутри два листа, написанные от руки. Я читаю, и сердце бьётся так, словно я не мужчина, только что вышедший из тюрьмы и похожий на дикого зверя, а хрупкий мальчишка.
Не знаю, будет ли тебе приятно получить моё письмо, и, главное, не знаю, будет ли тебе приятно получить картину. Я даже не знаю, будет ли тебе до меня дело и захочешь ли ты что-нибудь вспомнить.
Если захочешь, это мой подарок. Если нет, можешь делать с картиной что хочешь.
Я решила написать свой портрет не из тщеславия, а чтобы проверить свою смелость. Потому что мне нужно начать не бояться.
Ты протянул мне руку помощи.
Ты был первым, кто не увидел во мне монстра. Я говорю о внутреннем монстре, об убийце, о маленькой психопатке, о той у кого бог знает какие жестокие мысли. А потом ты перестал замечать и мой шрам, я знаю. А потом ты избил Джеймса Андерсона и сделал это ради меня. Ты попал в беду из-за меня.
Спасибо тебе, Арон, правда.
Я знаю, что ты из кожи вон лез, чтобы стать моим другом, знаю, что ты испытывал ко мне сострадание и нежность, и я знаю, что тебе нравилось целовать меня, хотя я никогда ни с кем раньше не целовалась и почти наверняка была ужасна. Я знаю, что по-своему ты любил меня.
Если теперь у меня есть силы противостоять моим самым страшным кошмарам, тем, которые заставили меня чувствовать себя неадекватной в жизни, то это также благодаря тебе.
Я не знаю, увидимся ли мы ещё. Мне больно говорить «прощай», поэтому ничего не напишу.
Я даже не сказала Дит, которая была так добра ко мне и которая не знала о портрете, если тебе интересно. Это был наш с Моррисом секрет. И если тебе интересно и это, то нет, между ним и мной ничего не было. Я согласилась позировать, приходила к нему домой, но ничего не было.
Ничего и не могло произойти.
И не потому, что он не способен разглядеть во мне какую-то красоту: он показал её на картине. Ты заметил, какая красивая и крутая эта девушка? Ты видел эти прекрасные крылья? Ты заметил, что у неё нет шрамов?