Я не искала любовь

Джусти Амабиле

Я ничего ей не сказал, не хотел расстраивать. Заметно, как с огромным трудом она контролирует дискомфорт, отвращение, желание убежать. Видно, что она пытается задать тон, но хочет утонуть. На ней синий костюм. Она накрасилась, но не слишком сильно. У неё вид человека, кто вчера, оставшись в одиночестве, плакал, не переставая, но сегодня не прольёт ни слезинки.

После слушания, как бы оно ни прошло, я поговорю с ней. Расскажу ей всё о своих чувствах. Я пробовал это игнорировать, называть другими именами, которые никогда не подходят. Я пытался вести себя как мудак, которому наплевать на всех, кроме себя. Я пытался

снова полюбить своё эгоистичное одиночество. Но не смог. Как только ты попробовал вкус «мы», «я» — становится миром, в котором жить невыносимо. Поэтому я расскажу ей всё. Возможно, создам ещё больший беспорядок, но я поговорю с ней без всяких отговорок.

Ну а пока я здесь с твёрдым намерением защитить Джейн.

Если они тронут её, я убью их. Если они оскорбят её, я убью их.

Заместитель прокурора перечисляет имеющиеся в нашем распоряжении доказательства, которых, увы, очень мало, среди них: справка из отделения скорой помощи с датой попытки изнасилования, где указано, что Джеймс поступил с повреждениями пениса, и показания фельдшера, согласно которым этот засранец заявил, что его ранила «маленькая сучка, которая не хотела ему давать». Кроме заявления коллеги Джейн, которая видела, как в тот вечер Джейн уходила с работы расстроенной, к делу приобщены показания под присягой некоторых людей, кто не имеет прямого отношения к делу, но они могут свидетельствовать о плохой репутации подозреваемого.

Немного, но этого было бы достаточно, чтобы дойти до суда, будь судьёй предварительного слушания кто-то другой. В настоящем суде, с присяжными, Джейн выиграла бы, я уверен. Обычные люди поверили бы ей, признали её добросовестность, невиновность, хрупкость и, без сомнений, навесили бы на Джеймса Андерсона ярлык наркомана. По его лицу видно, что он нанюхался не меньше часа назад.

К сожалению, судья Колтон Тру.

Просматривая список доказательств, представленных Эмери в защиту брата, Тру незаметно ухмыляется, из чего уже можно догадаться, о чём он думает.

Мне тоже дали копию. Я прочитал список, и мне хочется убить кого-нибудь по-настоящему.

Они прибегли к обычному защитному приёму. Жертва, которая не такая уж и жертва и в конечном итоге оказывается шлюхой. К делу прилагаются показания под присягой Дженны Грандалл (бывшей помощницы моей матери) и Лилиан. Буквально потрясённый, я закатываю глаза. Лилиан заявила, что видела нас в компрометирующих позах на публике, и готова повторить всё на судебном заседании, если Джеймсу предъявят обвинения.

Безжалостные уродливые суки!

Дженна хотела отомстить за своё увольнение, но Лилиан оказалась гораздо злее и подлее. Неужели она снова встала на сторону Эмери в отместку за мой отказ? Или он поскупился на алименты, и она выторговала более высокую сумму, предложив это откровение?

Третьи показания, предоставленные защитой, это соломинка, которая сломала спину верблюду. Не только для меня, но и для Джейн. Как только она читает имя человека, давшего последние показания в протоколе, она вздрагивает и бледнеет ещё больше.

Я наклоняюсь к ней и хватаю за руку.

— Что происходит? — спрашиваю шёпотом. — Кто такой этот Марк Арунделл?

Голос Джейн едва слышен.

— Тот… тот парень, с которым…

— Парень для секса без поцелуев?

— Да.

— Что он мог сказать, чтобы навредить тебе? — Она не отвечает мне и

кажется, находится на грани срыва. Я бегло просматриваю остальное. — Сколько из этого правда? — спрашиваю её снова.

Парень утверждает, что познакомился с Джейн в колледже. Якобы она буквально умоляла его о сексе. Настойчиво и вульгарно. Она чуть не изнасиловала его, если верить словам этого засранца.

Джейн качает головой, её глаза остекленели и выглядят несчастными.

— Мало, очень мало. Я… я не умоляла его. И не заставляла. Просто… я сделала предложение, вот и всё. Я сделала первый шаг. У меня не было иллюзий, что я найду кого-то, кто… полюбит меня. Мне просто нужен был тот, кто захотел бы меня. Но это неправда… это неправда, что здесь написано. Я никогда не делала этого раньше. Он… он выставляет меня…

— Не дрожи, Джейн. Никто на суде не поверит в эту чушь, — говорю ей. Я не добавляю, что мы почти наверняка не дойдём до суда, потому что судья во всё это верит.

— Арон, у меня кончается воздух, — бормочет она.

— Дыши, держись, — успокаиваю я. — Если уйдёшь сейчас, ты покажешь, что боишься.

Джейн храбро кивает, а я избегаю прикасаться к ней (обнять или взять за руку), чтобы не доказать судье, что это правда, — она соблазнила меня, пусть даже и не тем грязным способом, который представляет себе его извращённый разум.

Она покорила меня.

Она преобразила меня.

Она сделала меня своим.

Я никогда не смогу быть ничьим другим, потому что я без ума от неё.

Я влюблён в неё.

Я-люблю-Джейн.

Какой прекрасный момент осознать это. В зале суда, посреди толпы придурков, делающих всё возможное, чтобы уничтожить её. Прямо сейчас, когда я не могу ничего сделать или сказать, если не хочу усугубить и без того висящую на волоске ситуацию.

Пока Эмери излагает судье свои доводы, мой гнев нарастает, пока полностью не затмевает свет разума.

Засранец с добродетельным видом, словно Джеймс — это настоящая жертва ухищрений шлюхи, заинтересованной в получении материальных выгод через секс, заявляет, что это Джейн соблазнила его брата.

— Джейн Фейри обвела его вокруг пальца, но поскольку она неудачница и имеет историю насилия в прошлом, она без всякой причины ударила его. Женщина, убившая в детстве свою мать, — какие гарантии равновесия она может дать? Разве она не соблазнила также Марка Арунделла, университетского однокурсника на год младше её? Я не думаю, что это совпадение — Марк Арунделл тоже хорошо обеспечен. И как заявила Дженна Грандалл, не повторяла ли Джейн Фейри ту же схему с Томасом Муром? Свидетельница несколько раз видела их в интимной и доверительной обстановке, вплоть до того, что ему даже захотелось написать её портрет. У меня нет намерения судить людей по внешности, для меня важны факты и совершаемые действия, и именно в свете последних я задаю себе законный вопрос, предлагая Вашей чести оценить внимательно: как могла такая девушка с внешностью, которую нельзя назвать привлекательной, привлечь внимание всех этих мужчин, красивых, богатых, классом, заведомо более высоким, чем у неё, если не с помощью искусства и лести хищника, что совершенно несовместимо с её претензиями на роль жертвы? — Эмери поворачивается ко мне, окидывает меня язвительным взглядом. — Арон, разве ты тоже не переспал с ней? А ведь тебе обычно нравятся шлюхи, не так ли?