Я не свидетель
Шрифт:
– Что это?
– спросил участковый.
– По-моему, лекарство, - ответил Левин и посмотрел на видневшуюся меж стволов деревьев красную кирпичную кладку старой водонапорной башни. Там?
– спросил Левин Локотка.
– Да.
– Что ж, сходим туда.
В башне зияло много проломов, но они вошли через нижний, сводчатый, служивший когда-то единственным входом, в торцах торчали остатки ржавых петель, на которых в прошлом висели ворота. В нижнюю, подвальную часть вели сбитые бетонные ступени. Едва стали спускаться, как в нос ударила тошнотворная вонь.
– Дальше не могу, замотал головой Локоток, закрывая ладонью рот. Рвотный спазм дернул его кадык, сильная шея напряглась.
– Ладно, стойте здесь, - сказал Левин участковому и пошел вниз.
Полуразложившийся труп, опознать который едва ли уже можно, был облачен в серый костюм, чуть припорошенный пылью. Левин не стал его осматривать, ни к чему не прикасался - это уже не его дело. Единственное, что он тщательно осмотрел, так это место вокруг трупа и, возвращаясь, путь от него к ступеням. Но следов засохшей крови не обнаружил...
Когда вышли наружу, участковый спросил:
– Что будем делать, Ефим Захарович?
– Я поеду сейчас в прокуратуру. Пусть занимаются, - и повернулся к молчавшему бледному Локотку: - Если все так, как вы говорите, почему ж не вызвали скорую? Нашли под деревом человека... Смерть может зафиксировать только врач.
– Он был мертв. Я послушал сердце, пощупал пульс, да и по лицу, по всему было видно.
– Все-то вы видите, все вы знаете!
– зло отмахнулся Левин. Если уж так боялись влипнуть в свидетели, могли позвонить в скорую анонимно, откуда-нибудь из автомата.
– Что мне делать дальше?
– растерянно спросил Локоток.
– Отправляйтесь домой и ждите. Не делайте очередных глупостей, ждите, - повторил Левин, понимая, что ни задержать, ни взять подписку о невыезде он не имеет уже права. От участкового в этом смысле тоже сейчас толку мало. Да и не его, Левина, теперь это дело, есть милиция, прокуратура, а он свою миссию завершил: Тюнен найден.
Левин зашагал по тропе к скверу, где стояла машина.
– Я хотел бы вот что сказать, - догнал его Локоток, шедший следом.
– Ну, что еще?
– буркнул Левин.
– Вы, может, думаете, что я его убил?
– А если думаю, так что?
– Левину захотелось сказать какую-нибудь гадость этому самодовольному подонку, запихнувшему свои красивые мышцы в красивую модную одежду.
– Смысла не было мне убивать его. Ну зачем мне мокрое дело, ради чего?! Подумайте сами, - торопливо заговорил Локоток.
– У меня хорошая работа в институте. Я там натурщиком. Неплохо замолачиваю каждый сезон фотографированием курортников.
– Сколько?
– Когда как, - уклонился Локоток.
– Но мне хватает, я холост. Теперь еще привалили эти съемки у Шоора. Он обещал поездку в Германию, постоянную работу у него здесь. Ну, скажите, на кой мне мараться, все терять, убивать какого-то старика ради плаща и старых кальсон в его чемодане?
– Но вы же заранее не знали, что у него в чемодане.
– Разве я похож на идиота?
– взмолился Локоток, страстно стараясь внушить Левину то, что, как казалось Локотку, и так ясно.
– Мертв он был. Плащ я взял, да. В этом повинен. Но взял уже у покойника.
– Ну да, мародерство, - продолжал его мытарить Левин.
– А вот почему не сообщил о покойнике - вопрос другой, - Локоток забежал на шаг вперед и теперь шел почти боком, все время заглядывая Левину в лицо.
– Попробуй потом отбрешись, а дело, ясно, завели бы на меня. Слушок дошел бы в институт, на конный завод и - привет, мне бы ручкой помахали: "Гуляй, Локоток, отмывайся сам, нам такие не нужны, у нас репутация".
Они дошли до машины.
– Домой добирайтесь сами, у меня нет времени вас отвозить, отмахнулся Левин от Локотка.
– И ждите, как я сказал.
– Он сел в машину, за ним - участковый.
– Одну минутку, Локоток!
– вдруг крикнул Левин, высунувшись.
– У Тюнена были деньги. Сколько вы взяли, Локоток? Вы ведь обшарили его карманы?
Локоток замер.
Левин в упор смотрел на него. Стасик уже завел двигатель.
Локоток назвал сумму.
– Поехали, Стасик!
– Левин захлопнул дверцу.
– Экое дерьмо!..
– Здравствуйте, Ксюша, - сказал Левин, входя в приемную прокурора района.
– Как секретарская жизнь?
– О, Ефим Захарович, здравствуйте! Жизнь - вот: стучу, - указала секретарша на пишущую машинку и на кипу бумаг на столе.
– Давно вы у нас не были.
– Давно, Ксюша, давно... У себя?
– кивнул Левин на дверь, обитую темно-коричневым дерматином.
– У себя.
– Доложите?
– Ефим Захарович, что это вы? Когда это я докладывала про вас?!
– Я уж, Ксюша, не начальник. Я теперь на приемы записываюсь.
– Ладно вам, Ефим Захарович, - засмеялась она.
– Я сперва позвоню в одно место, - Левин сел, придвинул к себе телефонный аппарат, набрал номер аптеки, где работала жена.
– Алло, пожалуйста, Раису Львовну... Рая, это я. Слушай, - он достал из кармана флакончик с капсулами.
– Тебе такой препарат знаком?
– и он прочитал. Посмотри по вашим талмудам. Я подожду у телефона... Очень нужно...
– Сидел в ожидании какое-то время.
– Да... Да... Понятно... Постараюсь вовремя. Он повесил трубку и открыл дверь в кабинет.
– Здравствуй, Евгений Кириллович! Можно?
– Какой гость!
– прокурор вышел из-за стола.
– Всегда рад, Ефим Захарович!
– Ну, сейчас не обрадуешься, выгнать захочешь, - Левин сел в кресло.
– Как жизнь?
– Как всюду.
– Что-нибудь случилось?
– Труп, Женя. Труп.
– Где?
– В водонапорной башне в березовой роще. Помнишь, где это?
– Конечно.
– Теперь слушай, - и Левин стал подробно рассказывать о Тюнене, о заявлении его сына, о поисках, о Локотке.
– Убийство?
– спросил прокурор, выслушав Левина.