Я (не) твоя: Невеста поневоле
Шрифт:
Подневолить никто не станет Лушку, она сама себе хозяйка. Только поначалу надобно попробовать по-хорошему решить, да поры до времени не высовываться. Авось на будущий год нови хватит, за неё торговать хлебом не станут.
— Куда ж пойдёшь, ежели не секрет? — допытывает Касьян.
— А чего скрывать? В Демидовку, у Аннушки там родня далёкая.
— Чего ж тады сразу туда не прибилась, а сироту у нас строила? — злилась Фёкла, но никто на неё и не смотрит.
— Значится,
— Так ежели тут нам не рады, — разводит руками Петька. Не слышат его, не понимают, а у него молодость бушует, хочется не урывками любимую видеть, а своей называть, к груди по ночам жать да ребёнка ростить. Народят мальчонку на свет, будет братик Агафье, а им с Аннушкой радость. Войдёт Петька в дом, а жена привечать станет. Сапоги снимет, под лавку засунет, щи пред ним поставит и глядеть-наглядеться не сможет. Вот какие картины рисовались в голове, только отец своё слово сказал.
— Не дам ни копейки!
И как прикажите новой семье обживаться, коли за душой не гроша? Трое их нынче, а потом и четвёртый появится. Содержать чем-то семью надо. Крепко задумался Петька, но сказал.
— Землю грызть стану, а будет у меня семья, будет Анька женой моей.
— Дурень, — качает головой Касьян. — Ежели и сойдётесь, тебе чрез два года жребий тянуть. И куды вдовку твою с двумя детьми?
— Бог упасёт, — махнул рукой Петька. — Уж назад дороги нет, понесла Аннушка.
Ахнула Фёкла, на Касьяна смотрит, чего тот скажет. Только молчит тот, раздумывает.
— Бабку знаю, что травы дать может, — вмешалась мать, и глянул на неё Петька зло.
— Сама пей, — буркнул и вышел на улицу.
— И делать чего будем? — глянула на мужа Фёкла.
— Чаво, — жевал губы Касьян. — По бабьи поговори с ней.
— Такая не откажется от Петруши! — скривила Фёкла лицо. — Тем боле дитя в ней, приткнуться куда надо.
— Убеди, денег наобещай!
Поджала губы Фёкла, только лучше испробовать, чем потом всю жизнь локти кусать.
— А ежели разнесёт, что приходила к ней?
— Вот они бабы, — покачал головой Касьян, — лучше самому всё сделать.
— И чего надумал?
Касьян покосился на Лушку, развесившую уши, и промолчал по этому поводу.
— Пойду лошадь гляну, хромала чего-то.
— А ты чего сидишь? Иди рубахи вышивай, неровен час кто посватается, а приданого не напасла вдоволь, — прикрикнула на дочку Фёкла, пытаясь замять неловкость.
Но как только смогла кинулась Лушка к сестре.
— Ой, Улька, мать с отцом задумали чего-то?
— Чего? — забилось сердце в груди быстрее.
— Петьку касается. Хотят они со свету Аньку-вдовицу сжить.
—
— Видала её недавно, знаю, что ребёнка носит. Только думала то секрет.
— Уж не одна знаешь. Отец с матерью злобой исходят.
— Что будет-то, — качает головой Ульяна, вспоминая, как её с любимым разлучили.
— Одному Богу известно, — шептала Лушка, когда в избу Зосим вошёл. И тут же замолчала. Сидит на чай дует, на сестру поглядывает.
— Благодарствую за баранки, — хозяину говорит и макает твёрдые кольца в успевший остыть чай.
— Ты конфет ей насыпь, — улыбается Зосим, разуваясь. Теперича не зовёт жену, пусть посидит, его ребёнка под сердцем носит. Как узнал, что понесла, обрадовался, как малец какой. Повёз в город шубу выбирать, чтоб как у барыни была. А жена стеснялась, глаза прятала. Мол, да зачем мне шуба, не носила и ладно.
— Ничего для тебя не жалко, Улюшка. Лишь бы рядом была.
Разувается Зосим, в дом проходит, жену в маковку целует. Только как-то стыдно Лушке за чужим счастье подсматривать, отворачивается.
— Какие новости? — вопрошает Зосим, усаживаясь рядом за стол. Поднимается Ульяна, чтобы ужин выставить мужу.
— Да какие, — пожимает Лушка плечами. Чего б такого поведать, чтоб не личное. — Лошадь у отца захромала, — вспомнила.
— Муки хватает? — переводит разговор.
— А я того не касаюсь.
Не стоит Рябому знать, что отец уж десять мешков продал за хорошую цену.
— А чего ваш Петька к вдовице ходит? — смотрит на Лушку, а та плечами жмёт.
— Мож, по хозяйству помочь.
— По какому хозяйству, — растягивает улыбку Зосим. — Небось, жениться удумал?
— Не дадут, — резко отвечает Лушка, да тут же язык прикусывает.
— Знаешь что-то, — протягивает Рябой, только больше не лезет, за еду принимается. А как только уходит сестра, Ульяна к мужу ластится.
— Любит Петька вдовицу. Да не дадут им вместе быть.
— Это о ком же разговор?
— Знамо о ком, о матери да отце моих. Просить тебя стану.
— И чего ж хочешь?
— Помоги моему Петьке.
Слушает Зосим, не перебивает. До конца не понимает, чем помочь парню может. Но ради жены на многое готов.
— Есть у тебя домик небольшой.
И понял Зосим, к чему жена клонит.
— Разорить меня хочешь?!
— Так и сама по миру пойду, ежели с мужем чего случится, — отвечает тут же. — Ты погоди, выслушай. Пусти пожить, а как пообвыкнутся, разживутся хозяйством, тогда отблагодарят.
— И когда ж будет это?
— Не знаю, только на то и родные, чтоб друг дружке помогать.