Я (не) твоя: Невеста поневоле
Шрифт:
И только сказала, как хозяин в избу входит. Встретил глазами Фёклу, зубы сжал. Сел на коник, будто по обычному всё, разуваться стал. Подбежала к нему девчонка, по голове потрепал, из кармана баранку вынул, ей протянул. Схватила та радостно и сразу в рот тащит.
— Накормишь, жена? — обратился Рябой к Ульяне. — Устал что-то. Думал, дома отдохну, так не с руки выходит, — смотрит на Фёклу недобро. Им бы в ладу жить, токмо неймётся родным Ульяны, всё норовят придумать что-то, будто лихорадка какая напала.
— Ты на неё гляди, —
Протиснулась Анна к двери, попрощалась, выбежала с дочкой. Выть хочется, уж и здесь житья нет. Бежит домой, за собой Агафью тащит.
— А мне добрых людей привечать не жалко, — отвечает на то Зосим. — Ульяна сама знает, кого в избу пускать. А вот чего ты здесь делаешь, не пойму, — пожал плечами.
— Неужто родной матери в гости зайти нельзя? — скривилась. — Вот, — выхватила баночку из лукошка, — сладенького принесла.
— А у нас своего вдоволь, — отвечает на то Зосим, в дом проходя.
— Запрещаешь ходить сюда, значится? — качает головой Фёкла.
— Ежели хозяйка тебе рада, — пожимает плечами. — Пущай.
— Расскажи, матушка, зашла чего. Не ко мне ж! — выгибает бровь Ульяна. Не станет она овечкой безмолвной. Пущай её из дома муж с позором выгонит, так и на семью тень ляжет. А бояться каждого стука, да в ночи с потом холодным просыпаться не будет.
Бросила взгляд на дочку Фёкла удивлённый. Как так? Не боится? Думает всё простит ей Зосим.
— Ко мне? — удивился Рябой. — Никак просить чего станешь? За дочку спасибо, — приложил руку к груди. — Хорошую и добрую хозяйку воспитали, жену примерную. Только выплатил вам всё сполна.
— А ежели я скажу, — прищурилась Фёкла, что…
Застучали ноги чьи-то по ступеням, влетела в избу Аннушка-вдовица.
— Лушка повесилась.
Глава 14
Касьян вошёл в дом в хорошем настроении. Перестарался с продажей, увлёкся. Так обогатиться хотел, что просчитался с выкупом за Ульяну. Думал, где зерно для посадки брать. Можно было купить, только уплочено всё за двух лошадей, сговорился уже из соседней деревни с Трофимом. Мать с жеребёнком скоро должны были пригнать. А как подрастёт коник — продать можно. Только есть что-то надобно. А тот ему задачку и решил.
— Отдай мне девку, — говорит Трофим Касьяну.
— Как это? — удивился тот. — У тебя ж жена есть.
— А ты иначе отдай, — сузил глаза Трофим, — не насовсем.
Как дошли слова до Касьяна, раскраснелся, затрясся весь.
— Да ты что, старый, — сжал зубы и кулаки, будто и впрямь на того пойдёт. — Совсем из ума выжил? Ты не о девке гулящей говоришь, о дочке моей, — ударил себя в грудь.
— Так я ж заплачу, — будто удивляется тот, чем обидеть может отца. — Хорошо заплачу, — елейно тянет слова. — И коник у тебя будет, и матка, — шепчет, а сам в глаза заглядывает.
— И так они у меня есть! — отмахивается
— А ещё зерна дам на посадку! Говорят, нужда у тебя.
— Да уж не такая, чтоб дитё родное под тебя, борова, подкладывать.
— Корову тогда возьми, — торгуется, словно чёрт за душу, Трофим.
— Корову? — удивлённо смотрит Касьян. — Неужто целую корову отдашь?
— Так тёлочка у меня имеется, молока не даёт, только дело времени. Вырастишь — будут тебе телята, молочко своё, сметана. А я ж у тебя дочку не навсегда прошу.
Качает головой Касьян.
— Нет, кому она потом нужна такая будет?
— Нужна-нужна, — машет Трофим. — Думаешь, одна такая замуж пойдёт? Много баб до свадьбы испоганили, так ничего — живы да счастливы.
— Не дам тебе Лушку, и весь разговор.
— Овечку в придачу, — кладёт сверху Трофим.
— Нет, — хоть и не лишней Касьяну будет и овечка и тёлка, но всё ж отказывает. Ежели надобно, он за Лушку и больше возьмёт. Только уж больно предложенье хорошо.
— Ладно, — вздыхает Трофим. — Отдай тогда мне в невестки её.
— За кого? — сдвигает брови Касьян. Всем известно, что сынок у Трофима не в уме. Дурачок — не иначе. Ходит — улыбается да никак не помрёт. Ума в нём, что в малом ребёнке, зато сила не дюжая. Ежели скажут корову поднять, так надорвётся, но подымет.
— За Мирона.
— Он же того, — крутит у виска Касьян.
— А ей с ним не шарады водить! Будет у меня внук и ладно, да лишние руки в доме. А у тебя тёлочка, — загибает один палец, — овечек дам трёх да зерна. Хороший сговор?
И понимает Касьян, что-то ж на то выходит. Знает, для чего Лушка Трофиму, только выглядит оно иначе. Будто замуж её берут. Оглядел хозяйство Трофимово. Хорошо живут. Ульку вон к Зосиму пристроил, а Лушке тут хорошее житье обеспечено.
— Денег на свадьбу нет, — качает Касьян головой, цену дочке набивая.
— Ах ты чёрт старый, — смеётся Трофим. — Ладно, — машет рукой. — И так сдюжим.
— Сговорились, — пожимает ладонь будущему родственнику Касьян и домой спешит.
Не собирался Лушку сватать, думал, посидит ещё в девках, а вон как хорошо вышло. Будто Господь сам путь истинный показывает. Бегала дочка с голодранцами, в их сторону даже смотреть нечего. Хлеб да вода, а тут достаток имеется. Авось Бог упасёт от ребёночка да от внука кривого.
Вошёл в избу Касьян, думал радостью с женой поделиться. Сидит только Лушка у окна, приданое готовит.
— Это хорошо, — оправляет бороду Касьян.
— Чего? — поднимает на отца глаза дочка, а тот улыбается. У неё тож улыбка на губах просится. Счастлив отец, может, прошла злоба, простил Петьку, заживут теперича.
— Ничего, — проходит в дом. — Мать где?
— Так к Ульяне пошла, хотела с ней — не пущает.
«Значится», — думает Касьян, — «и Фёкла чего-то придумала».
— Оно и верно, мало времени у тебя осталось!