Я не умру
Шрифт:
Бросив сердитый взгляд на демортииуса, Тиберий сказал:
– Немерий, ты понял, что я тебе сообщил насчет завтрашнего дня. Боюсь, дела ждут меня. Надо идти. Отдыхайте. И пусть не закончится вода на этом маленьком празднике.
С этими словами он направился к выходу из казармы.
Его особняк находился в северо-восточной части города, практически у самой стены. На первый взгляд он казался нагромождением невообразимо тяжелых камней, которые переливались в ночи красными и фиолетовыми цветами. Однако на самом деле дом представлял из себя маленькую крепость-особняк,
Хотя были и минусы во владении особняком Воруба Нокса. Первый из них: внутри крепости всегда гуляли сквозняки, а от стен и пола тянуло холодом даже в коммититуре. И жар-камни не исправляли ситуацию. Второй минус: до сих пор по закону здание принадлежало далеким родственникам Нокса. Если бы старуха Янурия Нокс решилась перебраться в Венерандум, то Тиберий был бы обязан отдать здание. Но хвала дагулам, что эта сумасшедшая семейка предпочитала ютиться в Юменте - поближе к водонасосным башням и складам.
Тиберий открыл резные серебряные ворота, ведущие на участок, и по вычищенной от снега дорожке быстрым шагом направился к особняку.
"Наконец-то я дома!"
Одна из металлических дверей со скрипом открылась, и на пороге появился маленький мальчик в одной белой линумной рубашке с широкими рукавами и в черных кожаных штанах с ярко-зелеными бляшками.
– Стой!
– крикнул он.
– Кто идет?
– Луций, ну-ка быстро в дом!
– ответил Тиберий.
Мальчик вытащил маленький костяной меч и с криком скрылся за дверью. Затем послышались радостные крики и смех.
"Ну сорванец! Вот же получит от меня! В такой мороз выскочил на улицу!"
Но Тиберий знал: у него рука не поднимется обидеть младшего сына. Он обожал детей даже после того, как при родах умерла жена. У него было пять сыновей и пять дочерей... В живых остались только Луций с Домиником да Гименея. А имена остальных он уже запамятовал. Да и зачем вспоминать мертвецов? За ними сейчас ухаживает Юзон.
Даже имя жены Тиберий предпочитал не произносить вслух.
Он открыл вторую металлическую дверь и вошел в дом. С мороза горели щеки и мочки ушей. Не успел он снять маску и плащ, как на него набросился с воплями Луций.
– Папа! Папа! А Доминик опять ходил в оружейную и трогал мечи.
Тиберий ущипнул сына за щеку. Луций был самым маленьким в их семье. Ровно месяц назад ему исполнилось шесть лет. Он походил скорее на мать, чем на отца. По ночам лицо сына преследовало Тиберия в неотступных кошмарах.
"Я его люблю! И точка".
В парадной появилась рабыня Изра. Увидев господина, она потупила взор и спрятала руки за спиной.
– Почему Луций вышел на улицу без спроса?
– с металлом в голосе спросил Тиберий.
– Простите, господин.
– Если еще раз маленький окажется на морозе в одной легкой рубахе, я лично высеку тебя.
Рабыня молча кивнула, коснулась плеч Луция и отвела его в другой конец парадной.
– Где Доминик?
– спросил Тиберий, снимая маску.
"Надо бы запретить ей ходить практически голой в доме. Почему я раньше не обращал на это внимание?"
– Где остальные рабы?
– не унимался Тиберий.
Вздрогнув, Изра так сильно сжала плечи мальчика, что тот вскрикнул от боли.
– Папа, я же сказал: Доминик лазил в оружейную, он вытащил старый меч и вспорол себе ногу!
Брови Тиберия поползли вверх.
– Господин, с ним всё хорошо, - залопотала Изра.
– Меч оказался слишком тяжелым для детских рук. Но не переживайте: рана неглубокая. Доминик выронил гладиус из рук, и лезвие порезало икру. Я услышала его крик, прибежала в оружейную, и нашла вашего сына. Растерявшись, я закричала, но быстро взяла себя в руки. Схватила Доминика и побежала наверх к лекарю. Старый Игоргий зашил рану. Ваш сын в своей комнате...
– Дагулья задница!
– не обращая внимания на маленького Луция, воскликнул Тиберий.
Он бросил маску на пол и в грязных сапогах направился в комнату Доминика.
Глава третья. Секст
Венерандум, покои претора-демортиууса
Его лицо состояло из семидесяти мышц. И название каждой он знал, как свои пять пальцев: вот челюстно-подъязычная, вот переднее брюшко двубрюшной, вот скуловая. Стоит моргнуть, как начинают работать фасция височной мышцы, верхняя мышца уха и еще десять других. Радость, печаль, меланхолия, уныние, гнев - он всё мог изобразить. За долгое время тренировок Секст научился походить на обычного человека. Но в отличие от тысяч людей, населявших Венерандум и Юменту, он видел глубинные причины эмоций и поступков.
Если старейшины скажут ему убить младенца, он сделает это с такой же легкостью, с какой ревухи проникают в тело алахама. Для него не существовало понятий сложности и легкости, понятий добра и зла. Все его чувства давно уничтожили во благо государства. Но Секст отличался от своих братьев демортуусов. Главным его достоинством была способность эмоционально мимикрировать под окружающих людей. Именно поэтому он в свои юные года достиг столь многого, хотя ему было наплевать на всё. Его душа давно застыла в вечной тьме. Он - обнаженный меч в руках старейшин. Он - заостренная стрела, разящая врагов Мезармоута.
Секст сидел на полу, скрестив ноги, и смотрел в зеркало. По левую сторону от него стояла глиняная бутылка воды, смешанной с умулусом. И хотя алкоголь был запрещен в Венерандуме, Секст все же нарушил закон. Вот уже как несколько месяцев он узнал о том, что настойка подземного корня позволяет бродить по лабиринтам прошлого.
Секст погладил бутылку, словно красивую девушку. Когда звезда Тестатема загорится красным огнем, он нальёт в миску немного алкоголя и отправится в путь по прошедшим годам. И тогда станет видна ниточка связей, что соединяла его и старейшин. Миллионы вопросов словно хунфусе роились в голове. Где он родился? Где родители? Почему старейшины выбрали его? И почему он встал на путь воина-демортиууса? Удивительно, но за десять лет забылись все детские воспоминания.