Я (не) ведьма
Шрифт:
— Верно.
Он окинул меня таким взглядом, что теперь мне впору было покраснеть, как Эрику, но я не подала виду, что смущена. Ночные безумства оставим ночи. А сейчас светило солнце, и птицы пели, и трава росла, и я не собиралась поддаваться чарам сэра Эдейла, будь он хоть главным колдуном севера.
Рыцари приглушенно зароптали, а из шатра тут же появилась Эдит.
— Еще чего не хватало! — возмутилась она. — Миледи!..
— Надо позвать сэра Раскела, — сказал кто-то за моей спиной, но я не оглянулась.
— Я жена вашего короля — или кто? — спросила я с вызовом,
— Добро, — сказал он глухо. — Вы — наша госпожа, пусть будет по-вашему.
Когда он надевал на Бальди мужское седло, я снова смотрела со смешанным чувством восторга и злости. Сэр Эдейл безо всяких усилий поменял седла, затянул подпруги — и все это красивыми, широкими движениями. Лошадь слушалась его, как заколдованная. Да что там — я и сама заворожено следила, как его ладони поглаживают Бальди по холке — лаская, успокаивая.
Дамское седло, обтянутое алым бархатом, сняли за минуту, а вместо него надели мужское. Рэндел приподнял стремена и встал на колено, чтобы помочь мне сесть в седло, но я только усмехнулась его почтительности.
— Оставьте свои колени при себе, сэр Эдейл, — сказала я, заткнула подол платья за пояс, схватилась за луку и взлетела в седло без чьей-либо помощи.
Наградой мне были потрясенные лица баллиштейнцев, а что касается Эдит — она и вовсе потеряла дар речи, и только широко разевала рот, силясь что-то сказать. Рэндел поспешно поднялся и отступил, потому что я взбодрила Бальди, и та заплясала на месте, высоко поднимая передние ноги. Я чувствовала, что лошадь застоялась, и ей тоже требовалась скачка, чтобы кости не ныли от безделья.
Потом я заметила Эрика — он хлопал глазами, глядя на мои вязаные гетры, какие носят вилланки. Но надевать шелковые чулки, когда желаешь прокатиться в мужском седле — это верх глупости. К тому же, приятнее сидеть в седле, когда между ним и тобой — хотя бы вязаное подобие штанов, а не шелковое белье. Этому приему я научилась у девушек-простолюдинок, и ничуть не пожалела, когда стала носить красно-белые полосатые гетры — такие простые, совсем не изящные. Я снова взбодрила лошадь, и она радостно всхрапнула. Наслаждаясь всеобщим замешательством, я созорничала и поставила Бальди на дыбы. Служанки завопили, и даже подбежавший сэр Раскел утратил свою обычную невозмутимость.
— Разрешите сопровождать вас, миледи? — воскликнул Эрик, и глаза у него заблестели.
— Разрешаю, — я наградила юного рыцаря улыбкой и направила Бальди по лесной дороге, по которой каравану предстояло двигаться в Баллиштейн.
Эрик догнал меня почти сразу же, понукая своего коня — серого, в яблоках, и поехал стремя в стремя рядом со мной.
— Не отъезжайте далеко! — крикнул нам вслед сэр Раскел.
Эрик рассеянно кивнул через плечо, а я и вовсе не оглянулась.
— У вас неплохой конь, — сказала я. — Ноги коротковаты, но, верно, куда как вынослив?
— Вы правы, — засмеялся юноша. — Может, Сэр Густав не так красив,
— Тогда — до большой сосны! — я махнула рукой в сторону ближайшего перелеска и ударила Бальди пятками.
— Задержите ее! — завопил сэр Раскел не своим голосом.
Бальди не успела взять разгон, потому что прямо ей под копыта бросился Рэндел и схватил за узду, пригибая голову лошади к земле, отчего я едва не вылетела из седла. Мне удалось удержаться, но при этом я распласталась по холке лошади, как раздавленная лягушка — не самая достойная поза. Хорошо, что не завизжала — позора было бы больше.
— Вы что себе позволяете? — спросила я, едва сдерживая гнев.
— Вам не следует удаляться от каравана, — сказал он, забирая у меня поводья и разворачивая лошадь.
Я испытала огромное желание пнуть его в голову прямо из седла, и с трудом сдержалась. И опять меня охватили досада и восторг — даже останавливая Бальди сэр Эдейл был выше всех похвал. Какое безрассудство — пытаться остановить лошадь в галопе, но… какое смелое безрассудство.
Моя кобыла дрожала, тяжело дыша, и Рэндел поглаживал ее по атласной шее. И я задрожала тоже и поспешно отвела взгляд, приказав себе держаться подальше от соблазна.
Передо мной мелькнули красное от гнева лицо сэра Раскела, и бледное и растерянное лицо Эрика. Остальные рыцари бежали с мечами наперевес — будто из чащи уже рычали десять медведей и сто рысей.
— Как все переполошились, — заметила я сквозь зубы. — Можно подумать, я — пленница, которая пыталась сбежать.
Рэндел не ответил, и его молчание взбесило меня еще сильнее. Я прикрикнула на него:
— Пленница?! Отвечайте!
— Вы — королева, — он чуть повернул голову в мою сторону. — Мы обязаны охранять вас. Не удаляйтесь от каравана, очень вас прошу. Не добавляйте моим рыцарям работы.
Он передал поводья сэру Раскелу, который сразу принялся уговаривать меня пересесть в карету, приводя тысячи доводов, почему мне лучше не ехать в седле — начиная от возможного дождя, заканчивая нападением головорезов. Но я наотрез отказалась оставлять Бальди, и после сдержанного спора, во время которого мы оба старались сохранить спокойствие и скрыть раздражение друг другом (что не особенно удавалось), мы пришли к решению, удовлетворившему нас обоих. Я поеду в седле, но в середине каравана.
Это означало, что скачки не будет, но означало так же и некоторую свободу, и возможность поговорить хоть с кем-то, а не таращиться в окно, пересчитывая бесконечные деревья.
Слева от меня поехал Эрик, и это уже никого не удивило, а справа пристроил коня сэр Йорген.
— Отец очень строг, — сказал тихо Эрик, пытаясь меня утешить, — но он старается ради вашего блага.
— Я вижу, что у короля нет вассала вернее, — кисло ответила я.
Будь я ведьмой — вслед за мачехой полег бы сэр Раскел. Но он преспокойно ехал впереди каравана, и ничего ему не делалось. Сэр Рэндел ехал в хвосте, и мне страшно хотелось оглянуться, но я сдерживала себя, постаравшись отвлечься на разговор с Эриком.