Я один вижу подсказки 6
Шрифт:
И в их глазах читался один главный вопрос: «У него что, стальные яйца?»
Все именно так и думали. Всё из-за Тьмо. Этот дикарь буквально источал страх. Мы были связаны, и он был сильнее.
Конечно, если не хочешь, чтобы тебя запытали, остаётся только делать то, что велено. Так ведь? Особенно если пока к тебе относятся «нормально». А уж если предлагают присоединиться к нему — такой шанс вроде бы нельзя упускать.
Я понимал, что легко не будет. Это читалось в глазах Тьмо, в его злобном, мрачном выражении лица. Он стоял,
— ТЫ ДРЯНЬ! — наконец взорвался Тьмо.
Его ярость была далека от простого раздражения. Это была неистовая, неконтролируемая злоба. Его кулак с грохотом врезался мне в челюсть. В ушах зазвенело, во рту появился металлический привкус крови.
— Пошёл ты. Я не буду рабом! — прошипел я и снова плюнул, на этот раз прямо в его живот.
Тьмо был вне себя. Теперь он напоминал бешеного быка — сильного, но безрассудного. Ещё один удар — на этот раз в грудь, затем в рёбра. Раздался хруст. Он бил снова и снова, как будто пытался сломать меня окончательно. Удары казались бесконечными, каждый из них причинял боль.
Я стиснул зубы, выдерживая этот поток ненависти. Только одно я знал наверняка: когда-нибудь, может, не сегодня, но я лично убью его.
— Ха… Ха…
Наконец, Тьмо остановился. Его дыхание было тяжёлым, но он уже успокоился.
— А знаешь… Ты сделал только хуже, — произнёс он с мрачной усмешкой. — Не для меня, а для своих друзей. Я тут подумал, а мне-то что? Один меньше, один больше. Просто убью одного из вас — вот и решим проблему.
Я знал это с самого начала. После того как Тьмо рассказал историю о культе, всё стало предельно ясно: отсюда никто не выйдет.
У нас было два варианта — стать рабами или уйти вперёд ногами. И теперь, своими действиями, я фактически закрыл окно возможностей для кого-то из нас.
У меня не было сомнений, кого выберет Тьмо. Либо Мичуру, либо Вею. Что тут сказать? Сорян, я сглупил.
И действительно, взгляд Тьмо остановился на Мичуре — самом бесполезном, по его мнению, из нас. Удивительно, но на лице Мичуры не было ни обиды, ни ненависти. Только странная смесь понимания и принятия. Казалось, он уже примирился со своей смертью.
— Так значит? — тихо спросил Мичура.
Этот молчаливый, немного растрёпанный парень всегда держался в стороне. Лучник с длинными волосами, чуть отливающими синим, и вечным усталым, недовольным взглядом. Сейчас в его облике что-то изменилось. В момент, когда пришло время умирать, он внезапно стал разговорчивым.
— Да, — коротко ответил Тьмо. — Это будешь ты.
Ему нужно было убить кого-то, чтобы продемонстрировать свою решимость. Чтобы я подчинился.
Тьмо понимал: если я буду убивать паука за пауком, его миссия провалится. Я понимал это тоже. Но я не мог ничего сделать.
Мне хотелось сказать что-то, хоть что-нибудь, чтобы облегчить вину.
— Прости.
Звучало глупо. И всё же ещё ужаснее было бы вообще ничего не
Мичура всё понял. Он даже попытался меня утешить:
— Брось. Ты не виноват. Не ты же собираешься меня убить. Ты не можешь быть в ответе за чужие действия.
Его слова звучали неожиданно зрело. Я не ожидал такого от него. Вообще, это скорее мог бы сказать я, но никак не он.
— На самом деле, я даже ждал этого дня, — вдруг признался Мичура. — Культ Падших… какое же тупое название. Знаете, я раньше не говорил, но я знаком с этим культом.
Его слова заставили всех замереть. Даже Тьмо и Елох насторожились.
— Они пришли в нашу деревню ночью. Культ Падших — проклятые маньяки. Я проснулся от запаха горящей плоти. Крики, кровь… Они убивали методично, с особой жестокостью, с наслаждением, — голос Мичуры дрожал, но он продолжал.
Все слушали. Я тоже. В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот скажет: «Я шпион культа!» Такое ощущение было не только у меня, но и у всех остальных, даже у Тьмо. Впрочем, в его словах звучала слишком явная ненависть. Так не говорят те, кто лоялен.
И был ещё один момент, который привлёк моё внимание. Его горло начало краснеть. Но не так, как обычно бывает от раздражения или сыпи. Она будто нагревалась, как металл, причём только в области горла, словно там что-то быстро разогревалось.
Мичура продолжал:
— Молодых и стариков… они повесили на заборе, словно игрушки. А меня заставили смотреть. И сказали мне: «Бойся Культа Падших».
Его голос был полон боли и горечи.
Это было сложно осознать: целую деревню, столько людей уничтожили лишь для того, чтобы передать послание. Чтобы заявить королевству: мы жестокие, мы сильные, и нас нужно бояться.
Тьмо насмешливо заметил:
— Так ты не Раб Тьмы? Ты всего лишь пешка, у которой одна цель — рассказывать всем о нашем величии?
Всё оказалось именно так. Мичура знал об этом. Его оставили в живых с одной-единственной целью — чтобы он рассказывал свою историю как можно большему числу людей.
Впрочем, на этом всё не закончилось. Мичура взглянул на Тьмо и ответил:
— Да.
И добавил, немного помедлив:
— Дух-покровитель, хранитель нашей деревни, явился ко мне. Он запретил мне говорить и наложил условие: «У тебя будет лимит — сто слов в день. Цени их. Если превысишь, активируется метка».
Сейчас всё стало на свои места. Во-первых, стало ясно, почему Мичура всегда молчал. Это было не его выбором, а следствием проклятия или способности, связанной с этой меткой. Во-вторых, у Мичуры явно был козырь, который он собирался использовать прямо сейчас.
Парень медленно произнёс ещё несколько слов, затем замолчал и открыл рот, показывая язык. На нём пульсировал древний символ — «?», светящийся багровым светом. Он словно жил своей жизнью, вибрируя и источая скрытую мощь.
Мичура показал метку, а затем громко выкрикнул: