Я подарю тебе боль
Шрифт:
За то, что в его обществе снова почувствовала себя желанной. Кому-то нужной.
Была благодарна за то, как внимательно он меня слушал. И как откровенно рассказывал о себе…
– Одиночество - страшная штука, - говорил он, уверенно ведя меня под руку. – Оно толкает людей на всякие отчаянные глупости. Знаешь, я ведь действительно многого добился, как и хотел. Жилье свое, машина, дорогая одежда… чем там ещё люди меряют успех?.. А домой приходил – а там никто и не ждёт, только пустота. И все, к чему стремился, чего так хотел и получил – казалось какой-то неважной хренью.
Он ненадолго замолчал, потом продолжил…
– Знаешь, моя женитьба – это просто акт отчаяния. Когда понимаешь, что былого не вернуть – ни за какие деньги, и просто пытаешься как-то с этим дальше жить. Я встретил Наташу и показалось – у нас что-то может получиться. Ну не горевать же всю жизнь, не убиваться бесконечно по тому, что не сбылось?
Я его понимала. В какой-то степени я поступила так же – просто попыталась жить дальше после его отъезда.
– Я правда старался, чтобы этот брак был счастливым… но себя самого, наверно, не обманешь. Счастья как не было – так и не появилось. Да и Наташа… чувствами ко мне, как оказалось, не пылала. После того, как мы поженились, она бросила работу и сосредоточилась на том, чтобы тратить мои деньги. Классика…
Произнося все это, он не смотрел на меня, словно ему было стыдно, что он, совсем неглупый человек, в такое вляпался.
– Я не заставлял её работать, - продолжал говорить Давид. – Дело было не в деньгах, их хватало. Дело было в том, что ей не нужен был я. И что у неё не было иных целей, кроме как хорошо жить за чужой счёт.
Слушая его рассказ, я понимала – мне все же повезло больше. Да, у счастья обнаружился срок годности. Да, прекрасная семья обернулась химерой, иллюзией, но все же…
Какое-то время я жила с ощущением, что меня любят.
Я не знала, кому из нас теперь было хуже. Но знала, что мы, наверно, не просто так сошлись сейчас в одной точке – двое несчастных, которые когда-то были счастливы вместе.
И пусть, наверно, всего лишь на один день – нашли утешение друг в друге.
Эту ночь я провела куда спокойнее прошлой, хотя тревог, казалось, только добавилось. Мне нужно было думать о подаче документов на развод, о разделе имущества, о странных намёках свекрови, о том, как доказать растраты Эдика на его новую фею…
И самое ужасное было то, что я, привыкшая к действиям, ничего не могла толком предпринять из-за праздников. Вынуждена была ждать…
Хотя Давид и здесь нашёл способ мне помочь. Поднявшись с постели следующим утром, я сварила себе кофе и как раз отыскала бумажку с номером и именем, что он мне дал, когда в дверь внезапно позвонили…
На пороге обнаружилась свекровь.
– Салатиков больше не осталось, Вера Андреевна, - встретила я её сарказмом.
Но продолжать в том же духе не захотелось, когда увидела, что свекровь настроена совсем не так, как обычно. Слишком уж серьёзным и хмурым было её лицо…
– Брось шуточки свои, Даша, - устало парировала она, махнув рукой. – Разговор есть важный.
Глава 25
Свекровь
Но позволить себе этого я не могла. Нужно было даже радоваться тому, что она сама ко мне заявилась, потому что у меня к ней тоже имелись вопросы.
Вера Андреевна что-то знала или о чем-то догадывалась – факт. И это могло бы мне как-то помочь, пожелай она того.
А она, видимо, желала, иначе ее бы тут не было. И это немало меня удивляло. Но этим нужно было пользоваться.
Я отодвинулась в сторону, жестом приглашая её пройти в квартиру. Она быстро разулась, повесила на вешалку куртку и направилась в кухню. В ней кипела какая-то странная энергия, явное нетерпение чем-то поделиться.
– Чаем хоть угостишь? – поинтересовалась она, зябко потирая руки. – На улице холод собачий, озябла вся, пока с остановки шла.
Я молча включила чайник, ожидая, когда она перейдёт к делу. И долго ждать не пришлось.
– Я все выяснила! – торжествующе заявила Вера Андреевна. – И с кем Эдик связался и много чего ещё интересного… Кстати, обалдуй твой у меня. Приполз приюта просить. Я про Яна, конечно.
Сердце дрогнуло на миг. Сын мне так и не позвонил, не извинился, не попросился назад. После того, как выяснилось, что Эдик от него избавился, мне миллион раз хотелось набрать самой, но я буквально била себя по рукам. Во-первых, он уже взрослый и за ним не нужно следить, как за малым дитя. А во-вторых, он должен был осознать, что наделал и как меня обидел, и только после этого я могла бы принять его обратно. В противном случае он так и не научится меня уважать.
– Как он? – спросила все же у свекрови.
– Живехонек, только по писюхе этой хитрожопой страдает.
Я нахмурилась, не понимая, о чем она. Свекровь охотно пояснила…
– Эдька и Ян одну бабенку пользовали. Или она их. Склоняюсь ко второму варианту.
Прямолинейность свекрови, практически на грани грубости, была, в целом привычной. А вот смысл её слов…
Это что же… выходит, та загадочная девушка Яна – тоже Лина? И это из-за неё он так внезапно возжелал себе квартиру?.. И, надо полагать, именно она стала причиной ссоры между отцом и сыном?..
Я никогда не была настолько близка к желанию кому-то выдрать волосы.
И черт с ним, с Эдиком, но она ведь ещё и сыном моим крутила и, судя по словам Веры Андреевны, сделала ему больно, тварь бесстыжая!
А впрочем, стоит ли винить одну Лину, когда ни у одного из двух мужчин не хватило мозгов понять, что она из себя представляет?..
Я лаконично, поражаясь спокойствию собственного голоса, поинтересовалась:
– Ну и как все выяснилось?
– Дурень наш, который Ян, потащился к своей любимой с цветами, на которые все деньги спустил, а там, у её порога, папаню своего и обнаружил, - не скрывая ехидства, пояснила свекровь. – Ну и понял, идиот, что он тут лишний. И что без всего из-за шалавы остался.