Я подарю тебе боль
Шрифт:
Я судорожно попыталась вспомнить, когда в последний раз имела с этим козлом половой контакт. Это было ещё до Нового года. Кажется, двадцать один день уже минул…
Но риск все равно оставался, и немалый.
В этот момент я ненавидела Эдика сильнее, чем тогда, когда узнала об измене. Тогда было больше боли, а теперь нутро выжигала раскаленная добела ярость…
Почему я и дети должны были страдать из-за его ошибок, его нечистоплотности и отсутствия мозгов?..
Дети…
Это напомнило мне о сыне. Он так и не предпринимал попыток со мной помириться, а
Ведь он тоже спал с Линой по словам Веры Андреевны.
Я отправила ему короткое сообщение:
«У отца сифилис. Скорее всего, от Лины. Сходи и проверься».
Скорее всего… с губ сорвался едкий смешок. Ну уж точно – не от меня! Хотя его шлюшка наверняка попытается убедить этого идиота, что не она источник заразы. Впрочем, я понятия не имела – может, Эдик спал с кем-то ещё и эта гадина тут и впрямь не причём. Но в вероятность подобного я не верила.
Убрав телефон в карман, я ободряюще улыбнулась дочке…
– Пойдём, Машуль.
С разговором решила не оттягивать, тем более, что действовать надо было срочно – если вдруг мы заражены, то раннее обнаружение болячки сильно облегчит нам жизнь.
Оказавшись в своей машине, я повернулась к дочери, сидевшей рядом, на переднем пассажирском, и для начала мягко спросила…
– Хочешь поговорить, бельчонок?
Я называла её так раньше – в глубоком детстве, потому что дочка обожала грызть орехи. По мере взросления это ласковое прозвище ей разонравилось, поэтому я перестала его употреблять, но сейчас оно вырвалось само собой…
И Маша не возражала, что лучше всяких слов говорило о том, как она сейчас расстроена и уязвима.
Едва подняв на меня глаза, она снова их опустила и спросила тихо…
– Это очень плохо, что мне его жалко?..
Как я и ожидала, дочь пыталась нащупать свои моральные ориентиры. Понять, как сохранить отношения с обоими родителями…
– Это нормально, - ответила ей спокойно. – Он твой папа. Вы с ним навсегда связаны. Знаешь, ребёнку очень трудно разлюбить папу или маму, даже если те плохие. Это… природа, можно сказать. И я не стану тебя осуждать, если ты будешь с ним общаться и встречаться. Это твоё полное право. Развод – это прекращение моих с ним отношений. Не твоих.
– Спасибо, - отозвалась дочь, заметно прибодрившись. – С ним ведь все будет хорошо? Хуже уже не станет?
Вот оно. Надо сказать.
– Если будет слушаться врачей – не станет, - улыбнулась я. – Но есть ещё кое-что, Машуль.
– Что?..
Я не стала долго ходить вокруг да около.
– У папы обнаружили сифилис. Есть риск, что он мог заразить нас. Поэтому я сейчас запишу нас в клинику на прием. Ты сильно не волнуйся – вероятность, что мы заболели, небольшая, но провериться надо обязательно.
Ну, точнее, небольшая вероятность, что он заразил Машу. В моем случае риск был выше. Но этого уточнять я не стала.
– А если мы… заболели? – обеспокоенно нахмурилась дочь.
– Тогда очень хорошо, что мы узнали об этом сейчас. На первичной стадии все лечится
Маша замолчала, обдумывая услышанное. Я решила довести непростой разговор до конца…
– Родная, ещё один момент, о котором тебе стоит знать. Мы с папой будем делить имущество и очень часто такие дела проходят не слишком красиво. Но тебя это коснуться не должно. Речь о другом – папа тайком от нас купил себе квартиру… Оформил её на дедушку, чтобы мы не могли на неё претендовать…
Я завела об этом речь по единственной причине – Маши это касалось напрямую. Потому что свекровь предложила план – она оспаривает дарственную в суде, а затем заставляет свёкра совместно переписать квартиру на Машу.
Я сочла это справедливым. Был еще, конечно, Ян, но он подобного подарка не заслужил. Если у него хватило ума оскорбить родную мать – пусть теперь хватит и ума самому заработать себе на жилье.
Дочь выслушала мои слова с явным непониманием. Я пояснила:
– Вокруг этой квартиры тоже будет суд. Мы с бабулей опасаемся, что он может переписать её на свою любовницу. Так что… просто будь готова, что папа может тебе со злости всякого обо мне наговорить.
Больше я ничего добавлять сейчас не стала. Сначала нужно было выиграть суд, а уж потом делить шкуру этого медведя.
– Поняла, - коротко и серьёзно отозвалась дочь.
– Ну тогда… давай займёмся делом. Быстрее обследуемся – быстрее успокоимся.
Глава 31
Даша ушла, а её голос так и остался звенеть у него в ушах.
«У тебя обнаружили сифилис».
Мысли забурлили, закипели, заметались в голове…
Первая – отрицающая, отчаянная: этого просто не может быть! Это ошибка, это никак не могло произойти с ним, ведь он не имел беспорядочных связей!
Вторая – недоуменная, вопрошающая: как? Откуда, почему?.. Что ему теперь делать?..
И, наконец, третья. Пугающая, беспомощная, невозможная…
Неужели Лина?...
Память услужливо, жестоко подкинула ему несколько фактов. Он хотел бы от них отмахнуться, но они лезли и лезли в голову, как назойливые мухи…
Признание Яна в том, что он спал с Линой. Его же слова о том, что видел её в компании с другими мужчинами…
Только сейчас Эдик понял – если сын просто выдумал, что Лина гуляла с мужиками, то разве мог тот угадать, когда именно её не было дома?..
Он мучительно продолжал размышлять, вспоминать…
Отсутствие Лины дома в новогоднюю ночь. Её бесконечные намёки на то, что он слишком затянул с дарственной. Её явное нежелание вести совместный быт – готовить, прибираться, заботиться о нем…
Конечно, он мог бы нанять домработницу и конфликт на этом был бы исчерпан. Деньги ему это позволяли, но вот жизненные устои – нет. Эдик привык к определённому укладу – сначала домом занималась мать, затем – жена. Ему было важно, чтобы готовила и создавала уют не какая-то посторонняя женщина, а своя, родная. На этом зиждились его представления о семье. От образа жены, хлопочущей по дому, веяло чем-то тёплым, близким, щемящим…