Я подарю тебе «общак»

Сухов Евгений Евгеньевич

В коридоре послышались шаги. Слон насторожился. Трое или четверо. Судя по звукам – в сапогах, но не военные и не менты. Бесшумно вскочив с кровати, он погасил лампу, выхватил из-за голенища сапога охотничий нож, прокрался к двери и встал за ней. Неизвестные шли в сторону его номера. Вот остановились перед дверью. Затем послышался звук открываемого отмычкой замка. Несколько тихих щелчков, и дверь тихонько отворилась, закрывая собой притаившегося за ней Слона. В комнату проскользнули четыре человека. Во тьме вспыхнул луч электрического фонарика. Светлое пятно остановилось

на постели и заметалось по ней.

– Его нет! – изумленно воскликнул один из гостей.

Слон неслышно закрыл за их спинами дверь и прыгнул вперед, нанося страшный секущий удар снизу в пах первому попавшемуся бандиту. В обращении с ножом на улицах ему не было равных, и через две секунды трое гостей уже корчились в предсмертной агонии на полу, а четвертого с фонариком он прижал к стене, вонзив лезвие в печеночную артерию. Свободной рукой выдернул фонарик из пальцев жертвы и осветил лицо. Это был Репа, подручный Дрозда.

– Говори, зачем пришли? – грозно спросил Слон у бандита. – Если я перо дерну, ты в момент ласты склеишь. Доходит, баклан?

Репа и не пробовал сопротивляться. Дико косясь на трупы своих корешей, он натужно прохрипел:

– Лапа взял «общак», и Дрозд велел его найти. Я сразу смекнул, что без тебя тут не обошлось. Вы же всегда с ним вместе на дело ходите. Значит, у тебя доля должна быть.

«Эх, Сережа», – покачал головой Слон, думая о безбашенном товарище. И, сурово посмотрев на Репу, спросил:

– Так ты что же, решил скрысятничать, забрать «общак» себе? Да еще «быков» этих с собой притащил. Да только нет у меня ничего.

– Не гони! – попробовал возмутиться Репа, но Слон выдернул нож, и из раны фонтаном хлынула черная кровь.

Бандит рухнул на колени, потом на бок и отключился от резкого падения давления. С ним было все кончено. Слон спокойно вытер лезвие об одежду трупа, убрал нож в сапог и вышел за дверь, решив, что раз спокойно умереть ему не дадут, значит, надо напоследок повеселиться как следует. Лапа один не справится – молодой еще.

– Выходи, или мы тебя здесь похороним заживо! – закричал Дрозд под дверью склепа, но открыть ее не решился и добавил: – Если выйдешь, обещаю красивую смерть «по понятиям».

– Засунь свои «понятия» куда подальше, басило гнилое! – послышался изнутри приглушенный голос Лапы.

– Ах ты, гнида белогвардейская! – разъяренно крикнул Дрозд, пиная дверь ногой. – Мы тебя замуруем тут! Ты сдохнешь от голода! Неделю будешь подыхать. Потом, когда ослабеешь и не сможешь пошевелиться, тебя крысы заживо сожрут! Знаешь, как это бывает? Я видел такое.

Лапа ничего не ответил.

– Эй, ты не уснул там? – забеспокоился Дрозд. Он чувствовал, что тот что-то задумал, но не мог понять, что именно.

– Слышь, нам его не взять, – тронул его за плечо Портной, – он там как в танке. Только народ положим.

Дрозд сердито сплюнул на землю, потом посмотрел на Боцмана, всегда таскавшего с собой гранаты или динамитные шашки. Любовь все взрывать была в нем заложена с детства, когда он с мальчишками глушил рыбу на реке. Потом Боцман взорвал

пароход местного помещика, на которого работал, когда тот отмечал на судне именины. Помещик уволил его за беспробудное пьянство да воровство, и Боцман ему отплатил таким образом. Погибло много народу, но его «подвиг» не остался незамеченным. Коммунисты сразу приняли его в свою ячейку и помогли укрыться от полиции. Позже он, по указке идейных товарищей, еще много что взорвал. Однако вскоре товарищи тоже начали советовать ему меньше пить. И Боцман завязал, но не с выпивкой, а с коммунизмом и подался в банду к Дрозду. Здесь он мог продолжить заниматься любимым делом – пить, а в перерывах между пьянством – убивать людей.

Когда Дрозд посмотрел на него, Боцман понял все без слов и протянул две гранаты.

– Откроешь дверь, – велел ему Дрозд, выдернул чеку из одной, затем из второй гранаты и скомандовал: – Давай!

Боцман послушно распахнул дверь склепа, и гранаты полетели внутрь. Дрозд отскочил в сторону, завопив:

– Закрывай!

Боцман едва успел отскочить, как земля содрогнулась от взрыва. Дверь склепа сорвалась с петель и чуть его не зашибла. Из гробницы дохнуло жаром, и повалил пороховой дым.

– Все, готов, – улыбнулся Дрозд. По его разумению, никто не мог выжить после такого. Довольный, он шагнул к дверному проему и тут же в изумлении отскочил назад. Изнутри загрохотали выстрелы.

– Может, он, в натуре, заговоренный, – оскалился Портной, – вот, сучонок!

– Кончай базар! – рявкнул на него обескураженный Дрозд. – Тащи канистру из машины. Мы его зажарим, раз он не взрывается.

Очередная пуля, срикошетив от каменного портала входа в склеп, чиркнула боцмана по плечу. «Твою мать!» – удивленно воскликнул он и прижался к стене. Спустя минуту выстрелы стихли.

– Что, патроны кончились? – громко поинтересовался Дрозд, но не дождался ответа. «Медвежатник» по-прежнему молчал.

– А может, он того?.. – предположил Боцман.

– Иди проверь, – сказал Дрозд.

– Да ну, на хер, – буркнул Боцман, ощупывая раненое плечо.

В этот момент вернулся встревоженный Портной с двадцатилитровой канистрой:

– Братцы, там, похоже, менты к нам в гости едут. Валить надо!

– Поджарим его и свалим, – упрямо ответил Дрозд.

Он вытащил из ножен в рукаве немецкий штык-нож, вырвал у Портного из рук канистру, поставил ее на землю и яростно вонзил штык в крышку. Затем еще и еще раз. Попробовал разрезать тонкий металл, соединил дыры и вскрыл ее, словно консервную банку.

– Черт, в натуре, менты, – пробормотал Боцман, заметив вдалеке на дороге фары приближавшихся машин.

– Не бзди, – прошипел ему Дрозд.

Подобрав с земли ветку, он намотал на нее шарф, который сорвал с шеи худого паренька, стоявшего рядом с Портным. Пропитал шарф в бензине, поджег факел и жестом показал Боцману на канистру. Тот подхватил ее и швырнул в дверной проем склепа. Послышался грохот. Канистра катилась по каменным ступеням, расплескивая горючее. Дрозд швырнул вдогонку факел, и тут же из дверей выбросило сноп огня.