Я призываю любовь

Бейтс Ноэль

Дорожка вела на покрытый гравием двор. И по мере того как приближался момент встречи с отцом, Розалин ощущала знакомую нервозность.

Наконец они вошли внутрь.

— Теперь дом кажется меньше, да? — прошептал Скотт ей на ухо.

Розалин оглядела огромный холл с черными и белыми изразцовыми плитами на полу и большим количеством дверей, ведущих в комнаты, которые она даже не могла представить, и медленно покачала головой.

— Напротив. Думаю, нужна карта, чтобы не заблудиться. — Она неуверенно посмотрела на Скотта. — Но

мне ведь нет необходимости оставаться здесь, вы же знаете. Я могу забрать отца домой, раз уж приехала сюда.

— Это бессмысленно. Во всяком случае, в настоящее время.

В настоящее время… Почему ей не понравилось, как это прозвучало?

Скотт повернулся и пошел по длинному коридору, стены которого были увешаны картинами с изображениями лошадей.

— Ваш отец ожидает в гостиной, — бросил он через плечо. — Я не спросил вас, не желаете ли вы передохнуть после перелета, потому что полагал, что не желаете.

— Вы любите решать за других, верно, мистер Барфилд! Я хотела сказать… Скотт…

Он резко остановился и повернулся к ней.

— У вас слишком властная манера разговаривать. Вам это известно? — Выражение его лица смягчилось, и Розалин почувствовала, как у нее участилось сердцебиение. — Как у учительницы. Я почти чувствую, что должен стать по стойке «смирно». Это тоже часть вашей работы?

Розалин посмотрела на него снизу вверх, задетая его замечанием. Дело было не в том, что он сказал, а как он это сказал. Время укрепило ее защитные реакции, сделав неуязвимой для словесных уколов. Но сейчас Розалин была разозлена и обижена, реагируя на этого человека так, словно то, что он говорит и думает, имело для нее значение.

— Вы проводите меня к отцу? — ответила она вопросом на вопрос, складывая руки на груди. — Или же мы будем попусту тратить время на ваши колкости в мой адрес?

— Идемте же, миледи, — усмехнулся он, направляясь дальше. — Или мне следует обращаться к вам «сэр»?

— Очень смешно, — пробормотала Розалин чуть слышно.

Ей неожиданно захотелось, чтобы волосы у нее были распущены, а не собраны в пучок, как обычно. Тогда он бы заметил, что перед ним женщина, а не врач с вереницей букв после имени, обозначающих научные степени и почетные звания. Хотя, конечно, это не имело значения. Во всяком случае, для таких, как Скотт Барфилд…

Розалин увидела отца раньше, чем он ее, потому что Роналд смотрел в окно. Руки лежат на коленях, губы поджаты — олицетворение человека, страдающего от своей физической неполноценности.

Непроизвольно она взяла Скотта за локоть, задержав его на мгновение в дверях, чтобы иметь возможность еще чуть-чуть понаблюдать за отцом, не будучи им замеченной.

Тот выглядел еще более слабым, чем она думала. Но Розалин все еще не могла представить его в рядах тех, кого можно назвать беспомощными. Хотя в комнате было тепло, на нем была надета рубашка с длинными рукавами, шерстяная безрукавка и галстук-бабочка. Отец всегда придерживался

строгого стиля в одежде. Но как же он исхудал!

Розалин ощутила знакомую тревогу от близости кого-то, с кем предстоит вступить в бой хотя никаких открытых столкновений с отцом у нее никогда не происходило. Просто бездна разделяла родных по крови людей, давным-давно ставших чужими.

Розалин перевела дыхание, убрала руку и тихо сказала:

— Все в порядке, я готова.

Эти слова вроде бы были обращены к Скотту, но предназначались для самой Розалин. Она почувствовала, что ее лоб покрылся испариной и провела по нему ладонью.

— Здравствуй, папа.

Отец медленно повернул голову и посмотрел на нее. После долгого разглядывания он угрюмо кивнул.

— Здравствуй, Рози. Я говорил Скотту, что нет нужды беспокоить тебя.

Розалин вздохнула и прошла в комнату. Подойдя к креслу, она заставила себя поцеловать отца в лоб.

— Я очень волнуюсь из-за этого удара, папа. — Она села в кресло напротив, заметив, что Скотт тактично покинул комнату. — Тебе нужно было позвонить мне. Я приехала бы раньше.

— Ерунда, детка. — Роналд внимательно посмотрел на дочь. — Скоро я встану на ноги. В самом деле не было необходимости мчаться сюда. Чертовски неудобно для тебя, я уверен.

— Вовсе нет, — улыбнулась Розалин и почувствовала, как дрогнуло сердце.

Почему у них всегда так? Вежливые, но чужие друг другу люди, ведущие разговор, который им никак не удается направить в нужное русло. Разве когда-нибудь получалось по-другому? Нет, не получалось — те же дежурные вопросы и ответы, та же скрытая подозрительность в изучающих отцовских глазах. И всякий раз, когда Розалин говорила себе, что должна смириться с этим, ее при очередной встрече с отцом вновь переполняла обида.

— Ладно. В любом случае, я рад тебя видеть. Расскажи, как дела в Лондоне. Читал в газетах, что больница ваша вот-вот прикроется. В чем там дело, детка?

— У них неверная информация, папа. Розалин вздохнула и посмотрела в окно на огромный сад, залитый весенним солнцем. Она подумала, сможет ли когда-либо по-настоящему узнать человека, сидящего напротив нее, и сможет ли он когда-нибудь узнать ее.

2

— Он ужасно выглядит.

Розалин поставила на кухонный стол пустую чашку и поглядела на Скотта, пьющего свой кофе. На самом деле, подумал он, смотрит она вовсе не на меня, а куда-то в бесконечность, и мысли ее сейчас за тысячи миль отсюда.

Скотт неожиданно ощутил потребность узнать, о чем она думает. И ощущение это было не из приятных. Обычно Скотта Барфилда ни в малейшей степени не волновало мнение женщин. Он пережил одну связь, окончившуюся весьма плачевно, и этого оказалось достаточно, чтобы свести интерес к женщинам до минимума. Его вполне устраивало в отношениях с ними руководствоваться природными инстинктами.