Я родилась пятидесятилетней. Книга вторая
Шрифт:
***
Игривые язычки пламени танцевали под убаюкивающий треск сосновых дровишек. Мягкая шкура, книга у камина и согревающий глинтвейн с двойной порцией моей любимой корицы и гвоздики. Кое-кто позаботился обо всём.
— Тебе лучше?
Мягкий голос или тёплая рука… Неважно, чьё касание первое прострелило мне сердце навылет… Я бы узнала Его из тысячи. Ведь лишь Он умел по-особенному прикоснуться ко мне даже голосом.
— Согрелась, жемчужинка?
Я не хочу просыпаться.
Родное обращение лучше самых куртуазных признаний в любви волнует, очаровывает…
Закрываю
Тише, глупое сердце, тише… Этот мужчина давно знает про тебя всё.
Сделала большой глоток терпкого напитка и постаралась не расплакаться. Он всегда находился рядом, когда мне было плохо.
На знакомом до боли лице играла чуть насмешливая улыбка, а серые глаза смотрели серьёзно, даже немного строго.
Именно он учил меня читать по глазам, а не по лицу…
Кивнула, хотя очень хотелось помотать головой, чтобы этот человек не ушёл, согрел сам, руками… Не оставил… А он смотрел внимательно, изучающе. И видел меня насквозь. Даже когда я отвела взгляд, смотрел, наблюдал, считывал каждое движение ресниц.
Да, ласку взгляда тоже… Тоже можно чувствовать.
— Моя неисправимая…
Лёша обнял меня крепко, пряча от всех бед на свете. Положил подбородок на мою макушку. А я вспомнила его запах, теряясь, не зная, чем заслужила такой реалистичный сон.
— Мне страшно.
Призналась и прикусила язык, злясь на саму себя. Муж не любил, когда я боялась. Его тёплые пальцы коснулись моей спины, спустились к пояснице, рисуя по родинкам знакомый крестик. Когда-то давно, в другой жизни, там было десять тёмных точек, странным образом повторяющих созвездие Лебедь…
— Тебе страх не идёт, жемчужинка. Ты сильная, смелая, отчаянная. Тебе ли чего-то бояться? Ты сама едва ли осознаёшь, сколько сил таится в этом маленьком теле.
— Я была сильной, когда знала, что за моей спиной стоишь ты, — в моём голосе грусть и немного осуждения.
Мужчина мягко рассмеялся и поцеловал в висок.
— Почему-то мне кажется, что ты боишься не только кочевников, любимая. Признайся хотя бы мне, что боишься снова остаться одна.
Странно, но я даже не испытывала смущения от поднятой темы. Умом понимала, что должна бы испытать чувство вины перед мужем, но его спокойный тон без всякого упрёка заставлял скорее лучше понять саму себя.
— Возможно, меня ты не боялась напугать своей силой духа, жемчужинка, но сейчас за твоей спиной стою не я.
В его словах была доля правды. Алексей с самого начала учил меня оставаться сильной, совершенствоваться, а с Эдвардом я подсознательно постоянно сдерживалась, не желая напугать его ни своим настоящим возрастом, ни прошлым.
И всё равно я ждала больше ревности:
— Кажется, ты не жалеешь…
Для меня всегда оставался дикостью его выбор поддаться болезни. Почему он научил меня никогда не сдаваться, идти до победного конца, а сам запустил свою опухоль, позволил себе оставить меня, дочь, внучку?
— Почему я должен жалеть этого наивного мальчика, дорогая? — с улыбкой в голосе пошутил Лёша.
— Ты знаешь, о чём я…
— Нет, не жалею, родная. Прости, но
Волна возмущения накрыла с головой, и…
Тепло рук и камина исчезло, а мягкость шкур заменили осторожные прикосновения ожившего камня.
— Эдвард…
— Тихо-тихо… Спи, я просто отвезу тебя домой. Всё хорошо. Не волнуйся.
Но сон уже ушёл. Так же бесследно пропала недавняя паника. Я заворочалась на руках у вампира:
— Зачем домой?
— Мы решили заманить кочевников поближе и убить. Не хочу, чтобы ты находилась рядом, когда это начнётся.
Оригинально…
— И Карлайл согласен на это? — решила уточнить ради проформы.
Что-то я многое пропустила за время незапланированного сна.
— Я читал мысли ищейки, Белла, — быстро заговорил парень, будто боясь, что я начну настаивать на неприкосновенности кочевников. — Карлайл против убийства, но он в меньшинстве. Джеймс охотился на Элис, когда она была человеком. Её спас другой вампир, обратив её. Но Джеймс не отступится, он хочет навредить нашей семье.
Прикинула расклад: Карлайл — пацифист, возможно, на его стороне ещё Эсме… Для остальных же безопасность семьи выше миролюбивых наклонностей… Всё же великолепная вещь — демократия!
— Я тоже поддерживаю вопрос с уничтожением.
— Белла, — в комнату зашёл доктор Каллен, — но Джаспер сказал, что вы достаточно их напугали… Неужели мы будем мстить за прошлое, даже если они собираются уходить?
— Джеймс хотел убить Элис в прошлом! А сегодня он хотел убить Беллу!
— Ты тоже хотел меня убить, Эдвард, — напомнила я чуть слышно.
Если бы парень мог, он бы покраснел.
— Прости, — вздохнула я, заметив, как застывает мрачной маской его лицо под гнётом ненужного сейчас чувства вины.
Беспомощно посмотрела на Карлайла, но он тоже не знал, что сказать.
— Нет, ты права, Белла, — голос Тутти был горьким, надтреснутым. — Когда я почувствовал твой аромат впервые, мельком подумал, что узнай я о его существовании раньше, то начал бы поиски по всему миру…
— Всё равно, это не совсем удачное сравнение, конечно. И сейчас прошлое неважно, — попыталась успокоить вампира, прекрасно осознавая, чем вызвано лично моё охлаждение после сна…
Неважно прошлое, конечно, Валя…
Вздохнула:
— Лично меня интересует, действительно ли Джеймс собирается сваливать из штата в эти три дня?
В комнату медленно зашла какая-то погасшая Элис, взгляд её был рассредоточен:
— Он мечется между десятком вариантов, но в городе его уже нет.
— Джеймс подозревает, что ты умеешь читать мысли, — чуть робко улыбнулся Эдвард, но потом снова будто погас.
— Эй, хватит сравнивать себя с ищейкой!
Не знаю, подействовал ли мой окрик на телепата, то, что творилось у него в голове, для меня часто оставалось загадкой, но по дороге домой он оставался задумчив.