Я с тебя худею
Шрифт:
Мы тоже собираем вещи. Давид набрасывает идеи по обзору, которые я не могу запомнить в суматохе.
— Может, заглянем в «Бонифаций» тут по пути, все обсудим? — он полон задумок, но я поглядываю на часы. Обещала заглянуть к Маруське в обед и уже опаздываю.
Отказываюсь, ссылаясь на загруженность и убегаю из аудитории. Я слишком устала от сегодняшних «цензорских» препираний, голова гудит. Да еще и «Бонифаций»! После позорного чайного дня, я еще ни разу не заходила в эту кофейню и пока не горю желанием.
В лифте Пантера
— Сокол вернулся с отпуска! Классно, правда? — она показывает свою сумку. — Иду к нему на три. А ты во сколько?
Пожимаю плечами. Не говорить же ей, что я ношу с собой спортивную форму постоянно, на случай, если Тимур или его девушка найдут для меня свободное окошко. О том, что Леша сегодня выходит на работу, да еще и сразу после выписки, я не знала. Интересно, он вообще собирается снова брать меня в качестве подопечной?
В душе как-то неспокойно, я не могу понять, почему меня так задело то, что Леша пригласил на тренировку Полину, а меня — нет.
Вчерашний вечер стал вторым дыханием, после которого наши взаимоотношения открылись для меня по-другому. Но пока я не могу дать им точное определение.
Я вспоминаю все подробности и густо краснею. Черт, я купалась с ним ночью в пруду в одних трусах и майке! И что самое удивительно, в этом не было ничего пошлого, смущающего, наоборот я чувствовала себя естественно и непринужденно. Мне хочется пообщаться с Лешей, узнать, как прошла выписка и когда он приедет забирать Милаша, но я впервые стесняюсь написать ему первой. Что бы это значило?
***
Иду к Маруське в каком-то пришибленном состоянии, которое не могу даже идентифицировать.
— Ты похожа на сову, которая спросонья рухнула с ветки!
Я оставляю ее слова без комментариев и захожу в квартиру. Вытаскиваю из спортивной сумки контейнер с обедом от Тимура.
— Я со своим, — разогреваю в ее микроволновке на кухне.
— Пахнет аппетитно, что это? — подруга заглядывает под крышку, когда я вынимаю горячий контейнер. — Похоже на куриный рулет.
Я сажусь за стол и ем, стараясь игнорировать пирожки на столе у подруги. Аромат выпечки стоит еще на подходе к ее подъезду и способен свести с ума даже самого заядлого приверженца диет.
— А Стас где? — стараюсь дышать через рот, чтобы было меньше шансов соблазниться. — Я думала он первым прибежит на пирожки примирения.
— Я тоже так думала, — Маруська садится рядом, берет пирожок и оценивающе рассматривает его. Как будто он виноват в том, что Стас все еще не стучится в дверь.
— Признайся, что скучаешь по нему и он тут же прискочит.
Подруга скептически хмурит брови и смотрит на мой скромный обед, а затем на всю меня.
— Ты похудела, — замечает она с улыбкой, меняя тему. — Давно не видела тебя с хвостиком. Вечно ты волосами лицо закрываешь.
– Как такие щеки не закрывать? Они же были как у хомяка!
— Ты
Мы завариваем зеленый чай, обсуждая все на свете. Маруська следит за мной проницательным взглядом и когда выдается пауза в разговоре, неожиданно спрашивает:
— Теперь я могу узнать, что с тобой? Не рассказываешь сходу, значит придется из тебя тисками вытаскивать.
Блин, а я надеялась, что мы притворимся, что все хорошо. К тому же, я не знаю, что меня больше расстраивает: поведение Аксенова и его влюбленный вид, завал «цензорскими» обязанностями или молчание Соколова.
— Думаю, я не пойду с тобой и Стасом в поход на эти выходные, — начинаю с наименее животрепещущей темы.
— Я тебе больше скажу, мы сами рискуем туда не пойти, — она обводит рукой кухню. — Стасян решил показать характер.
— Как и ты, — улыбаюсь я.
Думаю, что ее сосед нарочно держит дистанцию, хочет потрепать нервы Маруське, чтобы она оценила, каково это без его вечного присутствия. Не озвучиваю свою теорию вслух, оставляю ее для себя.
— А почему ты не можешь пойти с нами? — она возвращается к моим словам.
— Потому что я ничего не успеваю! Аксенов дал нам с Машей и Давидом делать обзор на нового автора.
— Это те авторы, которых вы сами находите или которые платят деньги?
— Сами, — я кажется понимаю к чему она клонит и спешу объяснить. — В последнее время «Цензоры» выкладывают одну критику. Виктор Максимович думает, что это может отпугнуть…
— Хорошо же устроился этот ваш святой Аксенов! — прыскает подруга. — Вас заваливает работой, да еще и комиссию не платит…
Я запинаюсь уже на самом начале. Маруська прекрасно знает, что «Цензоры» работают на добровольных началах. Она же сама брала у него интервью. Все финансы уходят на рекламу, поддержку сайта…
— Этот клуб образовался не ради денег. Состоять в нем престижно, — я пожимаю плечами. — Отличный пункт для резюме.
— Только у тебя из-за этого «престижа», — она изображает кавычки жестом, — все меньше и меньше времени на нормальную работу. И на себя!
— Я же сама этого хотела.
— Не зря Вселенная дает нам только то, что нам нужно, а не все, что мы хотим.
— Хочешь сказать, что я напрасно хотела стать «Цензором», и на самом деле мне это не нужно? — хмурюсь я, не желая ссориться.
— Я хочу сказать, что ты достойна большего.
Она сверлит меня серьезным, решительным взглядом. Я сдаюсь.
— Ты не специализируешься на обзорах, на поиске новых авторов, — продолжает гнуть свое Маруська. — Скажи этому вашему Дон Жуану недоделанному, что ты будешь заниматься своим делом — редактурой. А всю остальную работу только за доп плату. Ты ему не девочка на подхвате, которая слепо берется за все подряд.
— Ты права, — вздыхаю, чувствуя обиду за себя, свою несостоятельность и неспособность сказать «нет» Аксенову.