Я с тебя худею

Донченко Татьяна

— Да не бойся ты, Ермакова, я же тебя не похищаю! Мы просто прокатимся.

В машине приятно пахнет мужским парфюмом, мне нравится, как этот аромат сочетается с запахом свежей кожаной обивки. Я пристегиваюсь и снова складываю руки на груди. Надо было надеть бюстгальтер. В машине работает кондиционер.

Леша садится и бросает взгляд на меня, а потом тянется к заднему сидению и протягивает мне свою джинсовую куртку.

— Надень, пожалуйста.

— Спасибо, не надо. Все нормально…

— Надень, —

настаивает он, не глядя в мою сторону, — если не хочешь, чтобы я снес чей-нибудь забор, отвлекаясь на твои… кхм, отвлекаясь, в общем…

Я забираю у него куртку и накидываю на плечи. Становится тепло, даже слишком. Или это меня бросает в жар от стыда?

Леша трогается и быстро съезжает на грунтовую дорогу, ведущую через лес:

— Куда она?

— К пруду.

— О! Круть!

Мы продолжаем ехать не смотря друг на друга. Я опускаю стекло и ловлю рукой встречный поток теплого ветра, пропуская его сквозь пальцы. После загруженной недели в голове ни одной мысли. Так хорошо!

Милаш выглядывает между нашими сидениями, он забавно дышит и лижет то Соколова, то меня.

— Псина, ты мне скоро ухо сожрешь! Хватит меня лобзать! — ворчит Леша, отталкивая от себя морду собаки и притормаживает, когда мы выезжаем к площадке у воды. — Облизывай лучше Леську, а то меня пугает эта черная хрень у нее на лице!

Я в ужасе опускаю зеркало, загорается тусклая подсветка и я смотрю на свое лицо. Под глазами черные пятна, на скулах потеки, на кончике носа целый кусок глины.

— Ааа, — взвизгиваю я, — в зеркале ванной все выглядело не так ужасно!

— Теперь понятно почему ты не надела лифчик, — подмигивает Соколов, заглушая мотор, — чтобы отвлечь от лица. Умно!

Я начинаю жалеть, что поехала.

— Пройдемся к воде? — он выходит из машины и идет к моей двери, чтобы открыть, но я успеваю выйти сама.

Леша смотрит на меня и что-то тихо бормочет про упрямство. Милаш уже извелся от нетерпения и быстро выскакивает из машины. Он мгновенно оказывается в воде, создавая брызги вокруг себя.

— Блин, чувак! Ты специально?! — Соколов поднимает глаза к небу и стонет от досады. — Мы и так из химчисток не вылезаем!

Мы подходим ближе к воде и садимся прямо на песок. Теперь я рада, что Леша дал мне куртку. Около воды довольно прохладно. Я прижимаю к себе ноги и обнимаю колени. Не хочется говорить, просто слушать сверчков и легкий шелест листьев. Вода кажется огромным, ровным зеркалом с мелкой рябью у берега.

Милаш возвращается к нам и ложится рядом. От него чудовищно несет мокрой псиной.

— Официально лишаю тебя звания второго пилота, чувак! — Соколов машет рукой у носа и морщится.

— Зато комаров отгоняет.

Соколов

тихо посмеивается и устраивается удобно, почти ложится на песок, опираясь на локти.

— Круть! Свобода!

— Я твой «круть» по всему комиксу убираю, — ворчу я, — а еще «и так» у тебя везде слитно и «кстати» через «и» на конце.

— Ну, прости меня, безграмотного.

Соколову ничуть не стыдно. Не понять ему оскорбленные чувства филолога до мозга костей. Он решает добавить:

— Видимо, пока вам в школе в мозги вдалбливали знания, мои — выдалбливали на ринге.

Ладно, теперь стыдно мне. Я совсем забыла об этом.

— Как ты пережил это? — он напрягается от моего серьезного тона и не смотрит на меня. — Когда тебя дисквалифицировали из федерации спорта.

— Примерно так же, как и неделю назад.

Я долго сверлю его взглядом, жду, когда он повернет голову и посмотрит на меня, но он упрямо пялится куда-то в небо.

— Мне жаль, что с тобой произошло все это… — шепчу я едва слышно.

— В том, что произошло виноват только я. Мне это и расхлебывать.

Я понимаю, что не готова знать подробности того, что произошло много лет назад. Все чего я хочу, чтобы Соколова перестали преследовать призраки прошлого. Но пока он не отпустит это, он не сможет избавится от их тени.

— Чего она хотела? Та женщина на паркинге. Она что-то сказала тебе?

Мой голос надламывается и звучит чудно, сама себя не узнаю.

— В прошлый раз она ничего не говорила, но я знаю, чего она хочет.

— Чего?

— Чтобы я поговорил с… ним.

— С Филом?

Леша кивает и поворачивается ко мне. Я пугаюсь его взгляда, потому что не ощущаю себя достаточно сильной, чтобы помочь. Скорее — беспомощной и бесполезной.

— А знаешь почему я так легко принял условия отчима и не бойкотировал затяжной больничный? Я не хочу… черт, нет, я боюсь возвращаться домой и снова столкнуться с ней…

Я силюсь сказать что-то умное, но мне вообще ничего не приходит в голову.

Соколов резко поднимается на ноги и одним красивым и пафосным движением стаскивает через голову свою футболку.

— Как насчет поплавать под луной?

С возвращением старый добрый Соколов! Не долго ты пробыл настоящим.

Он начинает снимать с себя обувь, носки, джинсы, оставаясь в одних боксерах.

— Не вздумай раздеться догола! — предупреждаю я, заранее готовясь отвернуться.

— О, только не на первом свидании.

— Это не свидание, Соколов.

— Ну да, ну да… — бормочет он, уходя к воде.

Милаш тут как тут, заскакивает в воду к хозяину. Они резвятся, как дети, а я наблюдаю за ними, оставаясь сидеть на берегу.