Я сбилась с пути
Шрифт:
– Да, твой кузен очень набожен. – Абу ерошит ему волосы. – Ты хороший мальчик. И сделал Амми счастливой.
– А ты?
– Всегда.
Он делает это ради «всегда». Чтобы продлить его.
И не потерять.
Они доходят до перекрестка Сип-авеню и Вест-Сайд. Харун поворачивает налево, в противоположную от дома и магазина Абу сторону.
– Сегодня же вроде нет занятий, – говорит Абу, предположив, что Харун идет в колледж.
По четвергам нет уроков. В прошлом году его объявили выходным. И в этот день они вместе слоняются по улочкам Манхэттена, точно привидения.
Зимой встречаются
Они не пропустили ни одного четверга. Даже когда из-за метели отменили наземные поезда, Джеймс заболел бронхитом и Харун хотел только одного – отвести его в какое-нибудь теплое и сухое место, но, хоть убей, не мог придумать куда. В итоге они оказались в кафе «Панера», пили чай и смотрели видео на Ютьюбе, притворяясь, будто это их квартира.
– У меня еще есть дела, – отвечает он Абу.
– Не опаздывай на ужин, – просит тот. – Мама ради готовки взяла два выходных. Приедет твой брат. С женой. – Отец пытается не морщиться при упоминании жены Саифа, но все тщетно.
– Не опоздаю, – уверяет Харун, хотя перед уходом из дома захватил паспорт и пятьсот долларов для завтрашней поездки и спрятал все в карман. Это решение было спонтанным, опрометчивым, но открывало возможность сбежать во благо, так что на ужин он ужасно опоздает. Он так решил Трус.
Я сбился с пути.
Он обнимает на прощание отца, что делает редко, и волнуется, как бы не вызвать подозрение, но Абу лишь говорит:
– Будь дома вовремя. Ты знаешь, какой становится мама.
Как только Абу скрывается из виду, Харун набирает сообщение: «Иду на наше место в парк. Встретимся там».
На Джорнал-сквер он садится в поезд. Запах туннелей – затхлый, плесневелый, напоминающий старые гаражи, – вызывает тоску по Джеймсу.
Как и все остальное.
Он доезжает до конечной на 33-й и, высадившись, проходит мимо неоновых вывесок сетевых магазинов. В первые дни, не зная укромных местечек в городе, они заходили в один из таких магазинов и примеряли различные свитера и брюки, которые даже не собирались покупать, чтобы прошмыгнуть в примерочную и поцеловаться, спрятавшись за реечными дверьми и скинув свитера к ногам в качестве маскировки. Иногда они что-нибудь покупали, например, носки, которые сегодня надел Харун. Они называли это арендной платой.
В руке звонит телефон, и Харун вздрагивает, надежда охватывает его как приливная волна, но это не Джеймс.
– Я тут подумала, неплохо бы купить Хале тот крем для рук, – говорит Амми, хотя для Халы и Халу, кузенов и возможных семей, с которыми предстоит встретиться, уже заготовлен чемодан подарков. – Ты пойдешь мимо «Хадсона»?
«Хадсон» – торговый центр неподалеку от их дома.
– Конечно, – отвечает он, ведь чего стоит еще одна ложь?
– Еще нужен имбирь. Приготовлю тебе чай в самолет.
– Охрана не пропустит меня с ним на борт.
– Значит, выпьешь до, – не сдается Амми. – Чтобы быть здоровым.
Сердце
«Скоро увидимся, Иншаллах».
«Иншаллах», – пишет он в ответ.
Проходит по парку до их места встречи у моста, ведомый автопилотом и надеждой. Когда замечает, что под вишневым деревом, под которым они целовались в тот последний день, кто-то стоит, на него снова накатывает волна надежды. «Возможно, это он», – мелькает мысль, хотя кожа слишком светлая, рост невысокий и вообще это женщина. Жаль, что Джеймс не женщина. Ха!
«Я на нашем месте», – пишет он.
Нет ответа, но это не мешает ему повсюду видеть Джеймса. Вот он едет на велосипеде в костюме из спандекса, хотя Джеймса ужаснуло бы даже то, что кто-то представляет его в таком нелепом наряде. Вот он толкает перед собой прогулочную коляску с ребенком, хотя Джеймс не любит заниматься спортом. Вот он идет к нему по туннелю под мостом.
Но эти люди – не Джеймс, и Харун ненавидит их за это. Он ненавидит всех и вся в этом мире. Если Аллах создал мир, зачем сделал Харуна неправильным? Если Аллах – любовь, тогда почему это не Джеймс идет по туннелю, а какой-то белый парень?
Вот о чем он думает в тот самый момент, когда девушка, которая не Джеймс, падает с моста и с грохотом приземляется на парня, который тоже не Джеймс.
В то время как Фрейя общается с еще одним доктором, который не может ей помочь, а Харун пытается воздать молитву, Натаниэль в дезориентации выходит на людную улицу Манхэттена.
– Я сбился с пути, – говорит он прохожим. Его не удивляет, что никто не отвечает. Он уже привык быть невидимкой.
Натаниэль точно следовал инструкциям стенда в аэропорту. Дошел до конца терминала, сел на автобус до Манхэттена. Но, очевидно, заснул и очнулся уже от шипения пневматических дверей автобуса, из которого все вышли.
Он пытается сконцентрироваться, но рассеянность и сонливость ужасно мешают. Название рейса оказалось буквальным – «красноглазый» [1] .
Пока самолет летел над страной, которую Натаниэль так и не узнал, вокруг него в масках и с подушками под шею спали люди, принявшие таблетки, чтобы организм решил, будто они у себя дома в постели. Но он не спал уже две недели, потому и не надеялся покемарить в самолете. После взлета сидящий спереди откинул спинку сиденья, и Натаниэлю пришлось подтянуть колени к груди. Полночи он читал папин экземпляр «Властелина колец», а потом переключился на украденный в библиотеке путеводитель и при тусклом свете салона знакомился с достопримечательностями города, которых никогда не увидит. Эмпайр-стейт-билдинг. Метрополитен-музей. Центральный парк. Нью-Йоркский ботанический сад. Перелистнув к оглавлению, он взглянул на полученный от папы листок бумаги. На координаты места встречи.
1
Красноглазый рейс (Red-eye flight) – авиаперелет с вылетом поздним вечером и посадкой ранним утром.