Я сделаю это для тебя
Шрифт:
Реку Иркут мы видели сверху, с трассы, но она сейчас полностью подо льдом. А перед нами — горки, более или менее высокие, подъемы и спуски, распадки, торчащие скальники. Так, в Шаманку не успеем, нечего. Посмотрим горы повыше и пространство побольше.
А когда начался спуск к Култуку, я показала на байкальский лёд впереди:
— Смотри. Мне кажется, похоже на нашу Поворотницу, хоть я в этом месте в твоём мире и не была.
Анри же смотрел во все глаза. А потом, уже когда спустились по серпантину в посёлок, покачал головой и сказал:
— Изумительно. Я думал, что всё знаю о быстрой езде и сложной дороге. А если снегопад?
— Не каркай, — невежливо отозвалась я. — Будем держать кулаки, ну, или молиться, чтобы никакого сегодня снегопада.
— Это такая деревня, да? — Анри рассматривал деревянные домики,
— Да, люди живут, рыбу ловят и работают.
По рельсам вдоль берега полз тепловоз с парой вагонов, я рассказала про железную дорогу — как её строили, как частично затопили после строительства плотины ГЭС и построили нынешнюю. Эх, если бы лето, то мы бы непременно съездили на Кругобайкалку — старую ветку по берегу, сейчас тупиковую, где много красивых тоннелей и подпорных стенок, спасающих от осыпей. По этой дороге даже туры на паровозах бывают. А сейчас там делать совершенно нечего. И вообще мы собирались в другую сторону. Через железнодорожный переезд — пришлось постоять, пока проехал здоровенный товарняк, тоже восхитивший Анри, и ещё пара электровозов. Кажется, он прикидывал, сколько магической силы нужно, чтобы сделать что-то такое у него дома. Я полагала сие в данный момент невозможным, ну да вдруг я чего-то не знаю?
На местном рынке я купила пару копчёных омулёвых хвостов, потому что как это — ехать через Култук и не купить рыбы? Мы съели их прямо на парковке возле рынка и магазинов, добавили хлеба с мясом и сыра, и заполировали шоколадом с кофе. И поехали в Тункинскую долину.
По дороге я рассказывала о Великом чайном пути — это ж как раз во времена, похожие на те, которые у нас в Поворотнице. Как купцы возили чай по тракту, ведущему в Кяхту, и что остатки этого тракта тут неподалёку — Старокомаринская дорога. И что на ней ещё можно найти древние подпорные стенки. Там жили отставные солдаты, и им в обязанность вменялось приглядывать за этими стенками, и подправлять, если они осыпаются или разрушаются от снега и дождя. Дорога поднимается в высокие горы — вон в те, их видно слева, да, над Поворотницей какие-то такие. Здесь неподалёку господствующая вершина — чуть за два километра над уровнем моря. Километр? Ну, такая единица, её приняли как универсальную, и все пользуются. Почти все. Рядом — это значит примерно в дне пешего пути. Кто лось — то быстрее, конечно. Да, в юности ходили, там очень красиво, невероятные горы, невероятный простор. Два километра — это достаточно высоко. И дорога, да. В Кяхту, это граница с Китаем. Наша Меланья жила в каком-то очень похожем месте, рассказывала о торговле с южными соседями, и как раз оттуда везли чай — прямо как и у нас. А ещё любезную сынкам Пелагеи и кое-кому из соседей рисовую водку.
В тот ли момент я уверилась в том, что наши миры если не идентичны, то очень похожи? И не только географически, но и исторически тоже? И тогда… что там нас ждёт, когда мы вернёмся?
В годы учёбы я читала всё больше про Европу — потому что легенды, сказки, красивые имена и захватывающие события. Почему-то всё это притягивало сильнее, чем местные события, они казались мельче. Все эти первопроходцы и купцы, и золотодобытчики, и чаеторговцы. И ссыльные, конечно же, ссыльные. То есть, я, конечно же, могла рассказать в чуть более, чем общих чертах, чем я тут и занимаюсь уже пятый день. Но я впервые подумала, что надо бы знать больше.
В книжный завтра заехать, что ли? Посмотреть, что предлагают по местной истории? И ещё есть такое место, книжный приют, там предлагают ставшие людям ненужными книги за небольшие деньги. Так, нужно постараться, в общем.
А пока — слева горы, справа горы, слева Хамар-Дабан, справа Саяны, дорога змеится по долине. Анри смотрит и восхищается. И говорит, что я права, сюда нужно было поехать — только чтобы увидеть всё это. Я слушаю и радуюсь.
В Аршан — посёлок в предгорьях Саян — мы приехали в начале двенадцатого. Отлично, что. Сначала обедать, пойдём есть местные деликатесы — позы и чебуреки. А потом гулять-гулять! Конечно же, мы не полезли в гору, потому что нужно другое время, другое снаряжение и другая подготовка, но — полюбовались снизу. Дошли до водопада, но он сейчас замёрзший. Прошлись по посёлку, посмотрели на дацаны — новый и старый, обошли вокруг, покрутили барабаны. На рынке купили травок — которые растут только в Саянах,
В шестом часу уже ощутимо смеркалось. Мы ещё раз зашли в местную сетевую позную, съели по большому чебуреку, загрузились в машину и полетели обратно. Небо хмурело, радио в машине обещало на ночь снег, и я только вздыхала — нам бы до Култука, нам бы не застрять на перевале, нам бы до Шелехова, а там уже и недалеко.
Пробки если и были, то к десяти вечера уже рассосались, и до нашего дома мы добрались без препятствий и происшествий. Снег пошёл-таки, но — уже когда я парковалась во дворе. А дома — горячий душ, и заказанные ещё днём роллы, их привезли точно по времени, как только мы поднялись в квартиру.
Поездка отлично проветрила голову, и сейчас я не сомневалась — всё к лучшему, всё правильно. Ещё одно действие в воскресенье утром — и можно будет отправляться обратно со спокойным сердцем.
13. Кто был охотник, кто добыча
Мы снова собирались в театр, теперь, правда, в другой. Облаченный в серый классический костюм Анри смотрел на себя в зеркало с подозрением, правда, на меня — с восхищением. Я же ещё раз сходила в салон на укладку и макияж, и заказала в шкафу ещё одно платье, на этот раз чёрное, и с ним камень Анри тоже отлично сочетался. Сегодня я даже и туфли припасла, потому что в ложе будет возможность спокойно переобуться. И мы снова пошли в театр пешком, потому что после снова собирались поужинать в хорошем месте, до которого можно просто дойти после спектакля.
Наш драматический театр — это не здание из стекла и бетона, как музыкальный. Его построили в конце девятнадцатого века и не так давно отреставрировали, он вот прямо театр-театр, со всеми бенуарами и бельэтажами и галёркой, и гостиными, в которых так здорово ходить, и фотографироваться, что уж, и фотографироваться. Мы и ходили — я рассказывала о том, как в первой версии театра было принято после спектаклей собираться актёрам и зрителям, есть, пить и танцевать. Однажды после такого мероприятия театр сгорел — очевидно, увлеклись. И после того лет тридцать жил в каких-то помещениях и как-то, пока местные уважаемые люди вроде знакомого нам купца Васильчикова не профинансировали постройку вот этого здания. Анри слушал, усмехался в усы, позволял мне фотографировать себя и делать селфи со своей персоной. Правда, я не слишком понимала, как я смогу унести эти селфи с собой в свою нынешнюю жизнь, но мне этого хотелось.
Кстати, днём мы сгоняли в пару больших магазинов и книжный приют. И я там кое-что добыла — по истории Иркутской области и Сибири, и по истории вообще. Анри заинтересовался — впереди лето, конечно же, а это значит — можно путешествовать, но после-то снова зима, и эти книги очень даже пригодятся. Ну, я-то думала о том, что летом нужно обустроить второй этаж, чтобы не стоял почем зря, и чтобы в доме было больше полезного пространства, но думала про себя. Опять же, если выпадет шанс попутешествовать — то я ж его не упущу. Раз уж я даже прошлым летом не упустила, и… и вот. Теперь у меня прямо мегапутешествия, плюс зимовка на Байкале в условиях недостатка ресурсов, и что там ещё бывает, о чём потом пишут книги. Книги писать никогда не хотела, всегда была только читателем, но очень любила вот это всё — о путешествиях и приключениях.
А потом прозвенел очередной звонок, и мы пошли в нашу ложу.
Я наглым образом выкупила её всю — потому что не хотела делить этот вечер ни с кем. Мало ли что, и вообще. Город маленький. Одно дело — здоровенный зал музыкального, где вообще никто ни на кого не смотрит, а тут всё близко и камерно. Среди моих знакомцев и приятелей последних лет театралов было не так уж и много, но — что там говорят про теорию рукопожатий? Вот.
А на сцене сегодня Островский, «Волки и овцы». Я когда-то была на премьере, посмотрела по программке — десять лет тому. Эх. Но — никакого пафоса, исключительно жизненные ситуации, у которых устарел только антураж, а сами они — нет, потому что люди не меняются. Анри и тот усмехался, а в какой-то момент спросил меня — это вот ваш господин Котов из таких, да? Из таких, да, всё верно. Правда, он добавил, что в его жизни личности такого рода тоже встречались в избытке. Причём как при дворе, так и в армии.