Я сделаю это сама
Шрифт:
Софья с матушкой как-то раз были званы к нам на пироги. В тот день Гаврилы дома не было – с утра подался куда-то на корабле, вместе с братом. Дамы прибыли, принесли Пелагее какие-то подарочки, далее мы все сидели за столом, а матушка Ирина и Пелагея договаривались о свадьбе. Когда? После Покрова. Всё готово, а напечь-настряпать дело такое, недолгое, возьмём и напечём.
Пелагея стала ещё более суровой и молчаливой, если только такое вообще возможно. Варила, подавала, нещадно гоняла тех троих, что прибыли с Гаврилой. Меланью я вообще не видела и не слышала – скользила тенью, и всячески
А потом как-то я снова проснулась в ночи. Или не в ночи? Из кухни доносилась какая-то возня, пыхтение и писк, такой полузадушенный и несчастный писк. И будто ссорились – неразборчиво, но явственно. Кто там ещё спать мешает?
Я поднялась, быстро оделась, косынку на голову накинула – и приоткрыла дверь.
При свете фитиля в плошке двое братцев Воронов держали Меланью – один сзади за плечи двумя руками, не вырвешься, а второй, Гаврила, одной рукой зажимал рот, другой задирал юбку.
– А ну не пищи, от тебя не убудет. Замуж тебя кто возьмёт, приживалку, кому ты нужна? А если вдруг кто захочет – так любую захочет. Молчи, дура, поняла? А то иди утром на все четыре стороны!
Так. Что и с кем делает Пелагея – её дело, она вроде у нас взрослая. А тут-то что такое, кто-то совсем берегов не видит, да?
– Что происходит? – поинтересовалась я, шагнув в кухню.
Братцы настолько не ожидали вмешательства, что вытаращились на меня оба и ослабили хватку, чем мгновенно воспользовалась девочка и убежала. Умница, правильно.
– Иди, куда шла, - сказал младший из братьев, Пахом.
Немного уменьшенная версия старшего. Такой же… красивый и грубый. И пьёт тоже, как не в себя.
– Я-то пойду, а вы чтоб не думали к девчонке руки тянуть.
– А ты тут кто, я что-то позабыл? – протянул лениво Гаврила.
– Маркиза дю Трамбле, - пожала я плечами, - только ты ж слов таких не знаешь, наверное.
– А что, она ещё вроде не старая, тоже сгодится, - выдал Пахом.
Ага, сейчас, думала я, но Гаврила, кажется, согласился с братом. Шагнул, схватил за плечо, а разозлившаяся я со всей дури съездила ему по щеке.
Ну мало ли – по щеке, только вот неожиданно для меня самой на ладони возникло пламя, и этим самым пламенем прилетело Гавриле в ухоженную бороду.
– Дура! Ведьма! – заверещал он во весь голос, схватил ковшик с водой и плеснул себе в рожу.
Кожу, кажется, я ему не обожгла, а вот борода-то опалённая.
– Эй ты, много воли взяла, да? – Пахом двинулся в мою сторону, и такая злость полыхала в его глазах, что…
Я шевельнула руками – если не защититься, куда мне против такого молодца, то хотя бы показать намерения – но неведомая сила возникла где-то внутри меня, и повела, и того Пахома отнесло к противоположной стене, и хорошенько о ту стену приложило.
– Вот ведьма, - кажется, Пахом даже восхитился. – Она откуда у нас такая взялась?
– Да хрен знает, говорят – Гришка привёз, - Гаврила тяжело смотрел на меня.
– Всё понятно? Кто девочку тронет – будет иметь дело со мной.
– Ещё б в моём доме мне не указывали, - Гаврила смотрел тяжело и хмуро.
– Будешь дурить по пьяни – буду указывать, - я тоже умела смотреть недобро и хмуро. – Спать проваливайте.
Откат от происшедшего настиг меня уже на моей лежанке за печкой.
Ноги затряслись мелко-мелко, как от сильной слабости. Голова кружилась. Эйфория от победы над двумя мужиками сильнее и крупнее меня выветривалась. И что теперь?
Так, кажется, я нажила себе врагов, двоих. Которые и без меня скандальные и проблемные. Надо оно мне было?
Уснуть не получалось долго, и пришедшая мысль не радовала нисколько: это ж так будет через день да каждый день. Пьяные сынки Пелагеи, кто в доме хозяин, и вот это всё. А мне оно надо? И куда деваться?
Хотя, конечно, нужно сказать честно – Женя, у тебя есть, куда деваться. Просто ты сама уже сколько времени тут пролёживаешь бока и палец о палец не ударила для того, чтобы сделать свою жизнь лучше. И жизнь тех, кто рядом с тобой.
Так может быть, уже пора? Вдруг ты ещё не опоздала и не всё на свете проворонила?
Утро вечера мудренее. Там решим.
Часть вторая. Матушка-барыня
Часть вторая. Матушка-барыня
1. Главное – начать
1. Главное – начать
На следующий после стычки на кухне день я снова проснулась не рано, уже совсем засветло. Вообще, я всю жизнь «сова» - мне проще засидеться до поздней ночи, чем подняться с рассветом. Вот и сейчас я поднялась, попробовала ноги – после странного ночного эпизода с победой над сынками Пелагеи они были слабы, как у больной, но сейчас вроде держат, и хорошо.
Что это было? Не с ними, а со мной? С ними-то всё понятно, свинья – она и есть свинья, как бы тебя не звали. Это они что, в покойного папеньку такие вот? Бедняга Пелагея, только посочувствовать. А вот что это такое вдруг из меня полезло, следовало понять.
Я представила, что бью, прямо по стене. Замахнулась… ничего не произошло. Принялась махать руками – никакого толка. Вспомнила вчерашнюю мерзкую ситуацию, зажмурилась, вообразила рожу Гаврилы… ладонь потеплела.
Открыла глаза – снова моя обычная рука, ничего особенного. Ладно, разберусь. Может быть. Вообще знахарка Евдокия говорила, что я вроде должна что-то там видеть. Её спросить? Ладно, увижу – спрошу. В деревне она бывала частенько, так что – свидимся ещё. А пока – одеться и пойти наружу.
В этом доме невозможно скрыть ничего, и значит, наши полуночные разборки слышали примерно все – мужики орали и ругались на полную катушку. Поэтому… нужно действовать. Пока ещё не зима.
В доме стояла тишина, голоса доносились со двора. На кухне не возился никто – завтрак уже был, обед ещё впереди. Во дворе разговаривали Пелагея и Марьюшка, обе мгновенно замолчали и повернулись ко мне.
– Госпожа, вы в порядке? – засуетилась Марья.
– Поднялась, болезная, - вздохнула хозяйка.