Я — следователь
Шрифт:
— Книжка, наверное, его друга Петренко. Они ведь, как братья родные, одежду друг у друга брали. Петренко, видно, и забыл.
Больше ничего обыск в доме не дал. Перешли в пристройки. В одном из амбаров подняли половицы, копнули землю и сразу же наткнулись на что-то твердое. Чернов аккуратно окопал это место, выгреб землю и направил луч фонаря себе под ноги. На дне квадратной ямы, выкопанной в черноземе, лежал шарообразный глиняный ком размером с крупный арбуз, на ощупь твердый, как камень. В каком-нибудь другом месте ни Федор, ни Рылов, ни понятые не обратили бы внимания на этот глиняный ком, но здесь он лежал в черноземе, и это бросилось в глаза.
Федор с трудом оторвал «арбуз»
Тут Чернов заметил, что Копытов-старший проявляет какое-то беспокойство и одновременно любопытство. Рылов с трудом снял с горшка крышку, и в лучах заходящего солнца желтовато заблестели крупицы золотого песка, которым горшок был заполнен доверху. Копытов-старший схватился за голову и закружился на одном месте, причитая, как по покойнику:
— Эх, отец, отец! И жандармы не нашли, и я не нашел, а эти нашли! Эх, отец, отец...
— Золото подлежит изъятию, — спокойно объяснил ему Рылов. — По закону оно является собственностью государства и не может находиться в гражданском обороте.
— Эх, отец, отец!.. — причитал старик.
— Иди звони в район, пусть сюда приезжает Татаринов да прихватит с собой управляющего банком и заведующего райфо, — обратился Рылов к Федору.
Криминалистическая экспертиза показала, что горшок с золотым песком был замурован в глину примерно в конце прошлого или начале этого века. В близлежащей местности золото никогда не мыли, поэтому можно было предположить, что песок попал к предкам Копытовых из ручьев Северо-Байкальского нагорья. Но при таком предположении возникла одна загадка: никто из Копытовых не бывал в той местности, а количество песка свидетельствовало о том, что золото добыто не одним человеком и не за короткое время.
Однако все эти обстоятельства не проливали свет на причину таинственного исчезновения Петренко. А Чернов считал раскрытие этой тайны не только своим служебным долгом, но и обязанностью бывшего фронтовика, испытавшего, как и Петренко, непосредственно на себе все тяготы военного лихолетья. Вот почему Федор решил отложить все другие дела и заняться только этим. Старшие товарищи одобрили его решение.
Чернов поселился в Копытове у Дарьи Михайловны, одинокой пожилой женщины, потерявшей в войну мужа и двух сыновей. За небольшую плату она прикрепила его к своему немудреному столу, состоявшему в основном из хлеба, кваса и овощей, благо последних в то время на огороде Дарьи Михайловны было предостаточно. Спал он на сеновале. Обычно Федор завтракал рано утром и сразу же шел бродить по селу и окрестностям. Хозяйка всегда замечала по этому поводу: «Кто рано встает, тому бог дает».
Федор переговорил со многими, можно даже сказать, почти со всеми жителями Копытова. И хотя с момента исчезновения Петренко прошел почти год, люди помнили его хорошо: щедрый, общительный, он за короткое время перезнакомился
Несколько раз Чернов случайно встречался на улицах села с Копытовыми. Старик Данила смотрел на него с неприкрытой ненавистью: не мог простить, что у него изъяли золото. Алексей же равнодушно отворачивался. Конечно, оба прекрасно понимали цель его пребывания здесь.
Иногда Чернов ходил в Седово, чтобы позвонить из сельсовета в прокуратуру, но ничего не было слышно. Лишь из разных мест поступали ответы на запросы: Петренко Николай Павлович в такой-то области или в таком-то районе не проживает.
В последний раз, выходя из сельсовета, Федор столкнулся с дряхлым стариком, которого время согнуло так, что широченная белая борода, колыхаясь на ветру, почти касалась земли. В пергаментно-желтой руке старик держал толстую суковатую палку, на которую опирался при ходьбе.
— Что, касатик, нашел безвестно пропавшего? — спросил он Федора.
Чернов удивился древнему виду старика, но не удивился вопросу. Он уже привык к тому, что в сельской местности все новости разносятся моментально и деятельность любого человека, тем более следователя, как его здесь называли, протекает на виду у всех жителей.
— Не могу найти, отец, — откровенно признался Федор, с интересом разглядывая архаического деда.
— Ищи-ищи, — доброжелательно посоветовал старик. — Там его, наверное, и загубили. Отродясь это село было бандитское, — он погрозил в сторону Копытова суковатой палкой. — Я-то знал еще деда Данилы, Прохора, тот промышлял золотишко на большой дороге, да и отец не отставал. Пошарь-ка ты на их бывшей земле, на заимке: не туда ли они, лихоимцы, заманили твоего служивого?
Старик подробно рассказал, как найти нужное место. И вот Федор уже который час разыскивает развалины заимки. Он оторвал взгляд от вершины гольца, стряхнул с себя оцепенение и поднялся с валуна. По приметам, нужное место было где-то поблизости.
Пройдя метров триста по широкой, но заросшей тропе, Чернов увидел возвышавшуюся над кронами других деревьев лиственницу с расщепленной верхушкой. Свернув с тропы, он пробрался по густой траве к этому лесному богатырю и от него пошел на северо-восток, постоянно оглядываясь назад и следя за тем, чтобы верхушка лиственницы совпадала с вершиной южного Брата Святого. Вскоре лес поредел, и Федор оказался на пепелище. По словам старца, это было место бывшей заимки Копытовых. Заимка-покойница, как и все усадьбы в селе, когда-то была огорожена глухим замкнутым забором. Похоже, забор большей частью сгорел, но по следам углей и золы, которые уже зарастали бурьяном, нетрудно было определить его границы. По этим же следам Чернов легко нашел место, где раньше стояли дом и амбары, и отметил про себя, что заимка была расположена так же, как и усадьба Копытовых в селе. «Любили постоянство», — подумал Федор.
Вдруг его внимание привлекли какие-то странные звуки, нарушавшие размеренное гудение леса. Казалось, будто кто-то скребет по земле. Федор осмотрелся, но источник звуков определить не смог. Общий вид пепелища представлял собой унылое, безотрадное зрелище. Федору стало как-то не по себе. Он вновь прислушался и осторожно двинулся на звуки. Внезапно все стихло, и совсем неожиданно для себя Федор увидел старика Данилу. Тот по плечи скрылся в яме, торчала лишь одна голова. Их разделяло не более пятнадцати метров. Черные блестящие глаза Копытова в растерянности и с изумлением уставились на Федора. Чернов машинально потянулся за пистолетом, но усилием воли остановил себя и спокойно спросил: