Я сплю среди бабочек
Шрифт:
Вижу, что мои слова не производят на Юлиана никого впечатления: он все также смотрит на меня своим плотоядно-насмешливым взглядом, словно ядовитая кобра, готовая к смертельному прыжку. Как я раньше не замечала у него этого взгляда?
Сегодня днем ты не казалась мне такой уж бессчувственной, Шарлотта, — парирует он, делая еще один шаг в мою сторону. — Особенно, когда ты стонала под моими руками… — Его улыбка по-настоящему пугает меня. — Хочу снова услышать их, Лотта, хочу услышать, как ты будешь кричать мое имя, кричать так громко, что его услышит весь этот немаленький дом… каждая его комната задохнется
Лучше уходи, — говорю я, увы, дрогнувшим голосом. Не от страсти, нет, от испуга. Меня пугают его дикие, ненасытные глаза, скользящие по моему телу… Словно Юлиан знает, что скрывается под моим халатом и готов силой заставить меня ему это продемонстрировать.
Не могу, извини. Одна юная чаровница обещала мне дивный подарок, и я намерен его получить.
Я стану кричать, — решаюсь предупредить я, но тот лишь еще больше склабится и произносит:
И привлечешь к нам внимание милой старушки в розовом ночном чепчике и строгого папочки со слабостью к рыжим кудряшкам? Ты уверена, что нам нужны лишние свидетели? Уверен, мы и сами прекрасно справимся, не так ли, моя дорогая? — с этими словами он подходит вплотную ко мне и сжимает мои плечи до хруста в суставах.
Я понимаю, что до этого момента по-настоящему Юлиана и не боялась, была уверена, что смогу урезонить его тем или иным способом, но теперь, когда он стискивает меня в своих по сути железных объятиях, — приходит осознание полной беспомощности и панического ужаса.
Уходи, — хриплю я что есть силы, отталкивая руками прижавшееся ко мне тело.
Не уходи, а входи, — шипит он мне в самые губы, шаря рукой под моим халатом, — вот что должна говорить папочке послушная девочка. Ты ведь у нас послушная девочка, Лотти-Каротти, не так ли?
Не называй меня так, чертов урод! — шиплю я в ответ, отбиваясь от опутывающих меня рук — злость горячей волной ударяет мне в голову. — Ненавижу тебя, слышишь. Не трогай меня! Отпустиии…
Ненавижу тебя… Не трогай меня, — передразнивает он меня ехидным голосом. — Небось перед моим папочкой и сама бы ноги раздвинула, помани он тебя только пальцем… Что в нем такого особенного, черт тебя подери? — злобно рычит он мне в лицо. — Думаешь, я чем-то хуже его, да? Поверь, ты не почувствуешь разницы… — И парень пребольно впивается пальцами во внутреннюю часть моего бедра. Я вскрикиваю, и мы в тот же момент опрокидываемся на кровать, так что Юлиан всем телом придавливает меня сверху, почти лишая кислорода.
Я смотрю, ты приготовилась к моему приходу, хотя и строила из себя девочку-недотрогу, — шепчет он, распахивая полы моего халата и обнаруживая под ним свой подарок, который я успеваю возненавидеть всеми фибрами своей души. — Посмотрите только, какая бесстыдница! — чувствую, как его рука проникает под тонкую ткань моего нескромного наряда и касается меня между ног.
Юлиан, — сиплю я, как можно убедительнее. — Я согласна, давай сделаем это… только, только не так… я сама, хорошо.
Он ослабляет хватку и заглядывает мне прямо в глаза.
Знал, что ты одумаешься, — тяжело хрипит он, поглаживая рукой мою грудь. Меня едва ли не тошнит от его прикосновений, но я улыбаюсь почти
Хочу быть сверху, — шепчу я с придыханием, и парень удивляет меня, тут же позволяя мне это.
Боже, не тяни, детка! — хрипит он полупридушенно, и я наклоняюсь пониже к его губам:
Знаешь, — шепчу я в ответ, превозмогая яростное желание съездить по его красивому лицу, — мне кажется я кое-что поняла про тебя…
О чем ты, черт возьми? — рычит он в яростном нетерпении.
О тебе и твоем отчиме, — отвечаю невозмутимо. — Тебе ведь не я нужна, правда? Ты просто-напросто хочешь насолить Адриану, не так ли, чертов ты ублюдок?! — выкрикиваю я ему в лицо, а потом единым махом соскакиваю с кровати и бегу прочь из комнаты, ощущая, как полы распахнутого халата вьются за мной, словно победное знамя прославленного полководца. Успеваю добежать до середины лестницы, когда шаги моего преследователя раздаются совсем рядом, и тот резким рывком дергает меня за полу халата… Я успеваю выдернуть руки, словно скидывающая кожу саламандра, и юркнуть в благодатное тепло Алексовой «берлоги»… Мне даже не нужно запирать дверь — я вижу, как Юлиан застывает за порогом комнаты с тяжело опадающей и поднимающейся грудной клеткой… Я дышу не менее тяжело, если не более — у меня почти темнеет в глазах и черные «мушки» так и метутся перед ними беспорядочным роем.
Зайди и достань меня! — выдыхаю я с неожиданным ожесточением в голосе. — Что, испугался? Думаешь, бабочки закусают тебя насмерть? Знаешь, я бы с удовольствием посмотрела на то, как эти маленькие, безобидные создания обглодают твое жалкое мужское достоинство под корень, — потом растягиваю губы в язвительной улыбке и добавляю: — Спокойной ночи, Юлиан. Аривидерче, мой милый! — в последний раз взмахиваю рукой и хлопаю дверью перед его носом.
Рано или поздно ты все равно выйдешь оттуда, — слышу его голос по то сторону двери. — Бабочкам не защищать тебя вечно, Шарлотта…
А это мы еще посмотрим, — отвечаю я самой себе и включаю свет, осматриваясь посреди зеленых, тропических зарослей. В комнате тепло, почти душно, но мне в моем практически обнаженном виде все равно зябко и холодно — чувствую, как начинаю стучать зубами (возможно, тому виной еще и адреналин, медленно покидающий мое тело) и почти со стоном облегчения обнаруживаю в стенном шкафу старое покрывало, в которое тут же и укутываюсь. Потом ложусь на диван и долго-долго всматриваюсь в пархающих по комнате ночных мотыльков… Ощущаю, как моя голова делается легкой и практически невесомой, словно крылья все тех же пархающих по комнате бабочек, а потом — сама не замечаю как — закрываю глаза и засыпаю.
Будит меня чье-то настойчивое потряхивание за плечо — мне кажется или такое уже однажды было? — и я наконец открываю глаза. Передо мной — Адриан Зельцер (ну конечно!) с моим банным халатом в руках.
Что ты здесь делаешь? — задает он мне лобовой вопрос, и я в ответ улыбаюсь:
За бабочками присматриваю, разве не заметно?
Вижу, как он пытается сдержать улыбку, и сама улыбаюсь еще шире, но ровно до тех пор, пока не вспоминаю, что на мне сейчас надето… вернее, толком ничего не надето и резко запахиваю свое покрывало… Мамочки, как долго он тут стоял и смотрел на меня?!