Я сплю среди бабочек
Шрифт:
Наконец он отстраняет меня на длину своих вытянутых рук и со вздохом облегчения произносит:
Как же я рад, что с тобой все в порядке, Шарлотта. Ты меня перепугала! Я думал… Я думал, ты…
Тут я понимаю, что он себе напридумывал, и улыбаюсь счастливой полуулыбкой, обрадованная его тревогой за меня.
Ну не настолько же я глупа, чтобы прыгать с моста из-за каких-то там покоцанных волос, — произношу я спокойным голосом. — Зря вы так волновались: вот я, целая и невредимая.
Мужчина пристально вглядывается мне в глаза — хочет
Мне жаль, что так получилось с Франческой, — говорит он, — у нее был ключи и она вошла без спросу… Могу я посмотреть? — он касается моей шапки, прося разрешения снять ее, но я качаю головой:
Давайте для начала войдем в дом. Так будет лучше!
Вижу недоумение в его взгляде, но предпочитаю сохранить интригу.
Пойдемте. — Мы входим в дом, и я сразу же иду на голоса своего деда и Алекса, раздающиеся с кухни.
Ты пропустила завтрак! — с порога кричит мне парень, составляя грязные тарелки в посудомоечную машину. — Но я оставил тебе парочку гренок в микроволновке… Где ты вообще пропадала?
Мы тебя потеряли, — вторит ему мой дедушка, всматриваясь в мое лицо.
Не думаю, что утренний концерт, учиненый Франческой, не поставил на уши весь дом, перебудив, как самого Алекса, так и моего дедушку в том числе. Но они ничего не спрашивают, и я им за это благодарна.
Да я, собственно, решила имидж сменить, — смущенно пожимаю я плечами и стаскиваю наконец с головы зимнюю шапку.
Единодушный вздох толи ужаса, толи восхищения проносится по кухне, подобно порыву морского бриза. Не скрою: мне их реакция самую малость, но льстит.
Где твои прекрасные волосы, милая? — первым озвучивает свои эмоции дедушка. — У тебя были такие прелестные локоны, Лотта…
Я подумала, что пришло время перемен, — отвечаю я с улыбкой. — А меня так часто называли рыжей, что я подумала… а почему бы и нет. Что, разве вам не нравится? Мне, признаться, очень, — и я взъерошиваю короткие прядки волос руками. — Я как будто бы стала другим человеком.
Вижу, как брови Алекса прячутся за россыпью его темной челки.
Не уверен, что хочу знакомиться с новой Шарлоттой, — скептически замечает он, состроив забавную рожицу. — Меня и старая вполне устраивала.
А я думаю, новая Шарлотта понравится тебе не меньше старой, так что не куксись. — И уже обращаясь к Адриану, все еще не произнесшему ни единого слова, вопрошаю:
А вы что скажете: идет мне такая прическа или нет?
Адриан несколько раз хмыкает, как бы прочищая враз осипшее горло, и смотрит, как мне кажется, виноватым взглядом.
Главное, чтобы тебе она нравилась, Шарлотта, а мы примем тебя любой, ты же знаешь.
Ответ истинного дипломата! — провозглашаю я, подкидывая к потолку свою шапку и ловя ее на лету.
22 глава
В универе мой новый имидж
Эй, рыжая! — кричали мне вслед сокурсники, а я только салютовала им ручкой и шла дальше. Что-то изменилось не только снаружи, но и внутри меня…
Эй, рыжая, тебя подбросить до дома?
Я резко оборачиваюсь, оглушенная звуком этого голоса. Я мечтала бы больше никогда не видеть его обладателя, отыгрывающего сейчас на мне свою безукоризненно соблазнительную улыбку самого дружелюбно-невинного толка, словно еще намедни я не была свидетельницей его подлости по отношению к отцу и его же оскорблений в собственный адрес.
Не думаю, что нам по пути, — отрезаю я холодно, собираясь продолжить свой путь. Но последующие слова Юлиана останавливают меня:
Разве мы не в одном доме живем, рыжая? Неужели папочка выставил вас с дедом за дверь? Вот ведь незадача, не так ли? — с наигранным ужасом вопрошает он.
От возмущения у меня начинает подергиваться левый глаз — верный признак сдерживаемых эмоций.
Я думала, это ТЕБЯ выставили за дверь, — решаюсь напомнить я, но парень лишь разражается насмешливым смехом.
Тебе это, должно быть, приснилось, моя дорогая. — И, подаваясь вперед к самому моему уху, добавляет: — Я всегда знал, что спать среди летающих червяков, которых ты упрямо величаешь бабочками, вредно для неокрепшего женского ума… Лучше бы ты выбрала меня, рыжая! Я бы доставил тебе массу незабываемого удовольствия.
Лучше я пересплю с бабочками, которых ТЫ упрямо величаешь червяками, Юлиан Рупперт, чем позволю тебе хотя бы пальцем прикоснуться к себя, — шиплю я ему в ответ.
Он на секунду замирает — уязвленная гордость борется в нем со здравомыслием, а потом снова мне улыбается:
И все равно ты будешь моя, — отчеканивает он с непоколебимой уверенностью в голосе. — Так или иначе, но ты будешь моя, Шарлотта Мейсер, даже не сомневайся в этом.
Меня настолько обезоруживают его слова, что я даже перестаю злиться на него:
Зачем тебе все это? — произношу я с искренним недоумением. — Тебе ведь плевать на меня… Тебе не я нужна, а только лишний повод сделать больно отцу… За что, за что ты его так ненавидишь, Юлиан?
Мои слова все-таки задевают его за живое, и я знаю, что он впервые честен со мной, когда произносит свое:
Ты ему не достанешься! Никогда. Я этого не допущу. — Потом хватает меня за локоть и добавляет: — Он просто не заслуживает быть счастливым, особенно после того, что сделал с мамой… Ты знаешь, что он с ней сделал? Знаешь? — Я не отвечаю. — Он отравил ее разум, спалил, словно свечку… Она не должна была выходить за него! — орет он мне в лицо. — За этого проклятого мальчишку, который едва ли понимал, какое сокровище ему досталось… Он не ценил ее. Он ею пренебрегал. Это из-за него она умерла и оставила меня одного…