Я сын батрака. Книга 1
Шрифт:
Посвящается моим родителям Кондрату Ефимовичу и Пелагее Савельевне и моей старшей сестре Ливинской Наталье Кондратьевне
ОТ АВТОРА
Писательской деятельностью я начал заниматься в декабре 2011 года. Как писатель я ещё молодой, хотя по возрасту я уже не молод, но всё же, я уже написал несколько рассказов и эссе, которые пока не опубликованы. Мною задуман автобиографический роман в двух книгах. Первая книга называется «Я СЫН БАТРАКА» с разделами «История моего рода» и «Я сын батрака». А вторая книга будет под названием «СЫН БАТРАКА В СИБИРИ». Есть задумка написать ещё одну книгу под названием «ЛЮБОВНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ СЫНА БАТРАКА», но я ещё не решил вносить её в цикл автобиографического романа или нет. Возможно, я её напишу отдельной книгой, а может, и нет. Я пока не решил. А теперь, что касается первой книги. В ней описана родословная обеих моих ветвей, а также моё детство, юность и молодость. В книге рассказывается так же о тех людях, с кем я учился в первой школе села Ипатово. В частности, Иван Матвиенко, Соня Сомченко и Слава, в то время, сын председателя райисполкома. К сожалению, фамилию Славы я забыл за давностью времени, и поэтому он в моей книге выступает под фамилией Сабуров. Я думаю, что Слава, если он жив, то на меня не обидится, да и его потомки то же, не будут на меня в обиде. А ещё я пишу о тех людях, с кем я работал в юности в Ипатовском кинотеатре — это Алексей Лапика, братья Лёвины, Иван и Михаил, а так же Иван Фоменко или Хоменко, точно фамилию не помню, и его коллеги по кинопередвижке. И естественно, мои земляки — жители хутора Северного. Я и о самом хуторе много написал, как и о людях, которые
Думаю, что читатели после прочтения моих книг, не будут разочарованы. Первую книгу я уже написал, а вторую буду стараться писать, по завещанию писателя Василия Макаровича Шукшина, ПЕРОМ ПРАВДЫ.
С. К. Чухлебов
Глава первая
ИСТОРИЯ МОЕГО РОДА
ВСТУПЛЕНИЕ
Описание истории своего рода я начал, когда мне исполнилось 76 лет. Конечно это (поздно, но раньше не получалось, а иногда просто не хотелось. Писать я не люблю, поэтому все оттягивал и оттягивал, но дальше тянуть некуда, здоровье все хуже и хуже, поэтому надо писать. Хочу успеть рассказать все что знаю или слышал от своих родителей и старшей сестры Наташи. Надо писать, больше не кому. Этими словами я себя уговариваю писать книгу. И ещё потому это надо делать мне, что больше не кому, я остался один из нашей большой семьи кто может это сделать. У меня больше информации, чем у других моих родственников, да они писать и не думают. В этой книге я стараюсь говорить только ту правду, которую сам знаю и излагаю в точности, и то, что мне рассказывали другие. Конечно, есть и художественное оформление тех или иных кратких источников биографии нашего рода. И ещё. В связи с давностью событий имена и фамилии некоторых героев моей книги я забыл, и поэтому они будут вымышленные. Думаю, герои моей книги на это не обидятся, разумеется, если они живы. А вот мои однополчане в моей книге практически все обозначены под своими фамилиями, за исключением моего земляка — писаря штаба полка, да ещё нашего командира полка и командира дивизии. Они выступают под вымышленными фамилиями. Объясню почему. Фамилию и имя моего земляка я просто забыл. Долго вспоминал и вспомнил два имени: Юрий и Анатолий, но как его зовут точно, так и не определился. А фамилию его я вообще не смог вспомнить. Поэтому он у меня выступает под именем Юрий Поляков. Что касается Командира дивизии, то его фамилии я и не знал и поэтому он в моей книге под фамилией Воронов. Думаю ни он, если он жив, ни его потомки на меня в обиде не будут. А что касается нашего командира полка то, хотя его фамилию я помню, но не уверен, что она именно такая и поэтому, он у меня под фамилией Корнев. А что, для командира полка очень подходящая фамилия. Вот такую информацию об этой книге, я вам представил.
МОЯ МАЛАЯ РОДИНА
Сачала хочу описать местность, где проживали мои родители, где родился я, мои братья и сестры. Россия. Ставропольский край, Ипатовский район, Бурукшунский сельский совет, хутор Северный.
Если вкратце описать нашу местность, то это бескрайняя равнина, покрытая степью, пашнями, лесными полосами, сёлами и хуторами. Я очень любил степь, особенно она была красивая весной. Вся покрыта зелёной травой и разноцветными цветами, а главной во всём этом великолепии была трава ковыль. Я не знаю, почему мне полюбилась эта трава, но я часами сидел в зарослях травы и любовался ею. Особенно было красиво тогда, когда дул не сильный ветерок, качая метёлки ковыля из стороны в сторону. А вот когда по степи шёл табун лошадей и метёлки ковыля касались лошадиных коленок, затем под напором лошадиных ног, они раздвигались в разные стороны, но когда ноги лошадей миновали ковыль, метёлки снова возвращались на место. Для меня, мальчишки, эта картина была завораживающей. А сколько в степи было разной живности, всякие зверьки, мелкие и не очень, а птицы буквально наводняли всю степь, их было так много, что казалось, они везде есть. Вот такой мне запомнилась степь.
Продолжу описание местности. С водой было трудно. Только колодцы, но и в них вода была в основном соленая. Колодцев с пресной водой (у нас называли пресную воду сладкой) было единицы. В давние времена у старого села под названием Гашун, протекала река Кивсала. Но в наше время от неё осталось только сухое русло заросшее полынью. Эту довольно широкую долину я видел не однократно, и мне хотелось узнать, что это такое? Я мальчишка был любознательный и меня всё интересовало. И вот, как-то летом, мы с тато (отцом) проезжали на телеге через эту балку, она была с пологими берегами, заросшими полынью. Должен отметить, что главная растительность в наших местах это метельковая полынь, она растет практически по всей степи. Проезжая по балке я поинтересовался у отца, откуда на такой большой равнине взялась эта балка. И он мне рассказал эту историю. Раньше, в старое время здесь проживали, как он выразился, дикие народы: татары, калмыки, чеченцы и другие. Занимались они, в основном, скотоводством. Здесь, паслись табуны лошадей, крупный рогатый скот, овцы, земледелием они не занимались. Правительство царской России решило, что это не порядок и начало заселять сюда со всей России крестьян земледельцев. В основном в эти места ехали из Украины и, частично, из центральной России. Переселенцы селились туда же, где проживало местное население. Аборигенам это не понравилось, и они приезжим начали устраивать разные козни. Местное начальство из старожилов, не разрешало строить хаты там, где хотели переселенцы их ставить, урезали огороды, запрещали пасти скот на ближних лугах, покосы отводили на не удобицах и так далее. Но приезжих становилось всё больше и больше, и тогда большинство решаемых вопросов на сходе перешло на сторону новосёлов. Старожилам это не понравилось, и они решили уехать из этих мест, а напоследок придумали новосёлам месть — липтить их единственного источника пресной воды — реки Кивсала. В одну из ночей все родники, которыми питалась река, они забили поветями (войлочная кошма). Это было сделано тайно от переселенцев. Речка постепенно начала мелеть и совсем высохла. Люди стали искать выход из создавшегося положения и начали рыть колодцы вблизи села Г ашун, но вода в этих местах находилась на большой глубине и была горько-соленой. Тогда они начали искать пресную воду в округе, и нашли её в пяти километрах северо-восточнее села Гашун. Люди начали переселяться к источнику пресной воды. Начали строить хаты, нарезать огороды, в общем, обживаться. Позже это поселение назвали хутором Северным, по той причине, что поселение находилось севернее старого хутора Гашун. Случилось это в тысяча девятьсот двадцать четвёртом году. Туда же переселились и мои родители, Чухлиб Кондрат Ефимович и Чухлиб Пелагея Савельевна, там же родился я и все мои братья и сёстры.
Хочу ещё раз вернуться к вопросу об исчезновения речки Кивсала. Из выше приведённого рассказа отца, не знаю что здесь вымысел, а что правда, но, судя по названию села Гашун, оно Тюркского происхождения.
Далее я хочу рассказать, как выглядел наш хутор Северный. Как я уже писал, местность у нас равнинная, поэтому хутор из-далека было видно, как на ладони. Особенно с западной стороны, то есть со стороны степи. На северной и восточной стороне и, частично, южной располагались пахотные земли, в ширину до трех километров, и подходили почти до самого хутора. Посевы были самые разные: пшеница, ячмень, просо, кукуруза, подсолнечник и другие культуры.
Сам хутор был, почему я пишу был, да потому что его давно нет. Такие посёлки, как наш хутор, были уничтожены по всей России из-за недальновидной политики Хрущева, в пятидесятых годах прошлого века, по постановлению правительства об объединении колхозов. Это было губительно для всех малых хуторов, сел и деревень, да, наверно, и аулов, и аилов. Они просто уничтожались, я другого слова не могу подобрать, так уничтожили и мою малую Родину и малые Родины других людей. Повторяю, уничтожались. А делалось это так. Сначала убирали финансирование, так как это был уже не колхоз, а бригада, а бригаде деньги не положены, потом отзывали интеллигенцию — агронома, зоотехника, часть учителей, так как школа стала не семилетка, а четырехлетка. Это особенно ударяло по родителям, так как детей надо было учить, а негде. Люди начинали постепенно съезжать с насиженных мест. Когда количество жителей хутора ощутимо уменьшалось, закрывали школу и магазин, и тогда все разъезжались в разные стороны. Так было по всей стране. Это была трагедия для жителей таких селений, особенно для стариков. Я это знаю не понаслышке и об этом еще напишу.
Но вернемся к нашей теме. Хутор был довольно большой, около ста двадцати хат и пятиста человек жителей. Дома у нас называли на украинский манер «хатами-мазанками». Потому что хаты строили из самана, а затем обмазывали глиной перемешанной с соломой. Крыши были в основном черепичные. Как осколок прошлого, две хаты были покрыты соломой. Они были на другой улице. У нас в хуторе было две улицы протяженностью около километра. Улица, где мы жили, называлась «Главной». Другая улица была поменьше и поэтому она называлась просто «Другой
На нашей улице росли три высокие вербы, они находились у ограды Беленковых, это немного наискось от нашего двора. Деревья были большие, и они украшали нашу улицу. Мальчишками мы постоянно соревновались, кто выше залезет. Были и неприятности, кто-то падал, и я не исключение. А вот рядом с вербами рос широколистный тополь с белыми листьями, и поэтому его называли Белолистка, он находился у хаты Паки. Это дерево было очень высокое, что лазить на него мы не решались. Этот тополь был тем и знаменит, что деревьев, выше него у нас на хуторе не было. И когда наш хутор уничтожали, были уничтожены и все деревья. По рассказу Алексея Ивановича Лаврова, варвары никак не могли справиться с тополем. Тогда они экскаватором пень от дерева выдрали с корнем. Но тополь оказался настолько живуч, что через некоторое время ожил, и у него появились новые побеги и начали уверенно развиваться. Характерная черта нашего хутора — ямы, которые были накопаны по всей длине улицы, на которой мы жили. Одни довольно большие и глубокие, но были и небольшие. Только одна была, по нашим меркам, очень глубокая. Глубина её была, наверное, метра три или четыре, а может и больше, точно её никто не мерил. Она находилась напротив хаты Рукавицыных с одной стороны и Гаркушиных с другой. Когда она заполнялась водой, то мы в ней боялись купаться, а только ходили вокруг неё и смотрели. А взрослые парни прыгали в неё и купались. Я сидел на берегу и думал: «Вот я вырасту и буду таким же большим как Мыкола Стаценко, и тоже буду с разгона прыгать в эту глубину». Главное то, что хоть посреди улицы были накопаны довольно объёмные ямы, но они, ни в коем случае, не мешали движению по нашей улице. Правда и движение было не ахти какое, но всё же. Думаю, всё это благодаря устроителям. Они заложили в проект (если он был, конечно) широкие улицы, метров по 50 не менее. Улицы были настолько широкие, что было, где разгуляться. Молодёжь на них играла в лапту, догонялки, водили хороводы, а позже когда подросло наше, более продвинутое поколение, то мы уже играли в футбол на этой же улице. А на дороге было столько пыли, что наши босые ноги скрывались по щиколотку. В дождливую погоду на ней было столько грязи, что невозможно было проехать. Дядьки едут на бричках ругают эту грязь, а мы мальчишки используем её как лёд. Разгоняемся и с хода скользим на своих босых ногах. Дядьки нас ругают, а нам хотя бы хны, веселимся до упаду. А о фруктовых деревьях, которые росли во дворах нашего хутора, мне, наверное, и писать не надо, каждый знает, что на юге нашей страны везде растут сады. А еще, на нашей Главной улице находились такие социально важные здания как школа, клуб, правление колхоза, а позже бригады, магазин, кузница. Кузница сначала находилась между дворами Звады и Беловола, а затем её перенесли к правлению бригады. А ещё раньше, во время моего раннего детства, в этом здании находилась конюшня, где стояли и лошади моего отца, пара гнедых. Лошадей кормили овсом, а, как известно, овёс все любят, не только лошади и дети, но даже и англичане. Помните, «Овсянка, сэр», в фильме про Шерлока Холмса, ещё овёс любят и грызуны. Для информации хочу сказать что, на юге России все села, хутора, станицы были похожи друг на друга, потому что строили люди выходцы из одних и тех же мест. Я побывал во многих селениях юга России и видел, что они очень похожи на наш хутор Северный. Если смотреть на него издалека — то посреди выезженной солнцем травы (это в августе- сентябре месяце) он виден как зеленый оазис. Все его хаты утопали в зелени садов, которых в хуторе было большое множество. И только кое-где виднелась красная черепица крыш. На восточной торцевой части хутора находился колхозный огород, лакомое место для нас голодных босоногих мальчишек. Там росли арбузы, дыни, огурцы, помидоры, виноград. Все посадки, созревали, в основном, в конце августа, и в это время он особенно привлекал нас. Конечно, огороды были в каждом дворе, но за ними нужен хороший уход, поливать, пропалывать, а делать это было некому. Родители от зари до зари были на колхозном поле, а за огородом смотрели мы, ребятня восьми-двенадцати лет, а дети, которые были постарше, те тоже работали в колхозе, но без оплаты, по той причине, что они были несовершеннолетние. Чтобы хорошо поливать растения в огороде надо было много воды, а нам было не под силу её таскать из колодца, который находился на улице, метрах в сорока от нашего двора. Вот потому и поливали, ни как надо, а как получится. На колхозном же огороде было всё совсем по-другому. Там работали взрослые дяди и тёти, знающие технологию выращивания растений, воды там было достаточно — прямо посреди огорода был вырыт колодец. Для накопления воды там стояли большие чаны, в них вода на солнце прогревалась, а затем ею поливали растения. Вот потому там растения росли и кустились, прямо как в настоящем райском уголке. Вот туда мальчишек и тянуло так, что сил не было сопротивляться. После удачного набега на огород, мы с добытыми трофеями бежали к своему огороду, и там, в канаве, наслаждались своим успехом. Но это было не часто, так что огород от наших набегов сильно не страдал. Ну ладно, я отвлёкся от темы, вернёмся к ней. Так вот, хутор состоял из двух улиц, их пересекали три переулка. Главный переулок находился посредине хутора, на нём были все достопримечательности нашего хутора Северного. Такие, как здание правления колхоза, колхозный двор, на котором стояли скирды сена и соломы, клуб, Ласуновский колодец, ну и всё, наверное. Дорога проходила по этому переулку и пролегала до МТФ, а далее до посёлка Чунус, который находился от нашего хутора в семи километрах. На третьем переулке были зернохранилище и старая кузница. А вот на первом переулке находилось то, что было мило нашему детскому сердцу, это огород, о котором я уже писал, и Дерина яма. Её так называли, потому что рядом с ней раньше жил дед Дера, но когда мы туда ходили купаться, то деда Деры уже не было. Ранней весной или когда пройдут дожди, мы плескались в Дериной яме, именно в это время, но это было редко, так как очень редко шли дожди. Когда же это случалось, для нас наступал настоящий праздник. Правда, несмотря на то, что вода в ней была грязная настолько, что похожа была на нефть, нас это не останавливало, мы с радостью плюхались туда. Черноту воде придавал наш чернозём, он тогда был такой жирный, что старики о нём говорили так: «Бери на нож и намазывай на хлеб вместо масла». Вот потому вода и была похожей на нефть. В эти счастливые дни ребятня собиралась со всей округи — и мальчишки, и девчонки, но девчонки не купались по той причине, что они были без трусиков, в то время в нашей хуторской местности их просто не существовало, и поэтому их не носили. Но и они принимали непосредственное участие в процессе, кричали, визжали, подбадривали нас, мальчишек, и смеялись над нами, когда мы выныривали из этой жижи все неузнаваемо одинаково грязные и чёрные, словно негритята. Зато мальчишкам была лафа, голышом купались до одури, не обращая внимания на девчонок и даже бравируя перед ними. Загорали тут же у ямы правда загара как такового не получалось по той причине что кожа была покрыта грязью, и она лучи солнца не пропускала, но нас это не беспокоило — немного согрелись и снова в воду, то есть в грязную жижу. Как только солнце покатилось к закату, у нас начинаются проблемы, где обмыться. Домой в таком виде идти нельзя от мамы попадёт по первое число, значит надо найти где помыться. Самый лучший вариант был искупаться в чанах, в которых пастухи запасали воду, чтобы вечером напоить скот. Но в последнее время этот вариант стал нам не доступен. Пастухи на чаны сделали крышки и закрыли их на замок, чтобы не дать нам возможности в них обмываться. Видите ли, после нашего обмывания в чанах, животные из них эту воду не пьют. А как было хорошо, чаны большие, воды в них много, она чистая, плюхаешься в ней с наслаждением, но теперь всё, запрет, надо было искать выход и мы его нашли.
Как-то однажды, после очередного купания, мы грязные-грязные стоим у чанов и не знаем где обмыться. Вдруг Лёнька Беленко говорит: «Пошли, к нашему колодцу, там есть ведро и веревка, там и помоемся». Так и сделали, ватагой отправились к Беленковым, там немного отмылись, и я домой пришёл более или менее чистый. В дальнейшем так и делали, накупаемся в Дериной яме и к Беленковому колодцу обмываться. Вот так мы и принимали водные процедуры в возрасте от шести до одиннадцати лет. А когда стал постарше, тогда мне уже было не до этого — началась другая более взрослая жизнь.
Теперь, когда вы имеете представление, о месте, где я родился, где проживали мои родители, я хочу перейти к повествованию другого рода, а именно, дать характеристику каждому члену нашего рода.
РОДОСЛОВНАЯ
Начну описывать от самого-самого, что помню. Начало нашего рода произошло от слияния двух семей путём женитьбы Чухлеб Кондрата Ефимовича на Ласун Пелагее Савельевной. Сначала опишу состав семьи рода по мужской линии, а затем состав семьи по женской линии нашего рода.