Я тебя не хочу
Шрифт:
Лебедев-старший продолжал внимательно изучать нас с его сыном и в конце концов протянул:
— Да я уж вижу. Втюрился ты по уши, конечно… Но я рад, Александр. Очень рад за вас со Стасей.
Мне в этот момент та-а-ак стыдно стало… Я покраснела до кончиков ушей и чуть опустила голову, чтобы Алексей Михайлович не заметил вины в глазах.
Кажется, не заметил. По крайней мере ничего не сказал…
На самом деле зря я так волновалась. Ужин прошёл нормально, даже непринуждённо. Хотя если бы не лёгкость в общении, которую демонстрировали Сашка и его родители, фиг бы что вышло,
— Ну что, пожалуй, уже поздно, — сказал Алексей Михайлович, поглядев на часы. Было только десять вечера, и я слегка удивилась. — Останетесь у нас, утром всех развезём по работам и учёбам.
— Я не учусь, — пробормотала Ленка сконфуженно. — Каникулы.
— А-а-а, точно.
— Но это же неудобно, — попыталась возразить моя мама, но Лебедев-старший не дал.
— Кому? Дорогая Анна Викторовна, уверяю вас, нам вполне удобно. У нас тут комнат на всех хватит.
— Ох, нет-нет, зачем же вас стеснять… — пыталась возразить мама. Сашка, услышав это, чуть фыркнул, и я отлично понимала, почему. «Стеснять» кого-то можно было только в нашей квартире, но не в этом доме точно.
Возможно, Алексею Михайловичу и удалось бы уговорить моих родителей, но свою решающую роль сыграл тот факт, что мы все были при полном параде, а завтра на работу. Заезжать домой и переодеваться маме с папой не хотелось, и, хоть Ленка и дула губки — мечтала остаться здесь — родители всё же решили ехать.
И я была в полной уверенности, что мы с Сашкой тоже поедем, когда друг неожиданно произнёс:
— А нам придётся остаться, Стась. Я вина выпил, за руль не сяду. А мы все в машину Гриши не влезем. Если только тебя на коленки посадить…
— Ты оставайся, а я поеду, — попыталась возразить я, но вместо ответа Лебедев обнял меня, прижал к себе и нагло заявил:
— Не-а! Не пущу. Я без тебя скучать буду.
— Некого будет мучить? — шепнула я ему на ухо, и Сашка радостно кивнул. Нахал и наглец…
— Правильно, — сказала Лидия Васильевна. — Отдохнёте, чего на ночь глядя по Москве разъезжать. Да и тут воздух свежий… Стася надышится, это полезно, может, забеременеет быстрее.
Лебедев хрюкнул куда-то мне в шею.
— Точно, мам.
Гад.
Честно говоря, я думала, что Лидия Васильевна и Алексей Миxайлович выдадут нам с Сашкой одну комнату на двоиx, нo это оказалось нe так. Кажется, они действительно всерьёз восприняли эту легенду про «чёрное тело» и совершенно спокойно показали нам две соседние комнаты на втором этаже иx «oсобняка».
— Так, Стаcь, — сказала будущая свекpовь, распахивая дверь моего ночного пристанища, — я сейчас пойду, найду тебе какую-нибудь ночную одежду и халат принесу. Туалет тут в конце коридора, не в белье же туда бегать.
Комната оказалась милой и непривычной. Огромное окно с балконом, двуспальная кровать, над ней картина с оленями, по бокам резные тумбочки, напротив комод и большой плазменный телевизор.
— Здесь папин брат останавливается,
Я хотела — было очень интересно, какая комната у Лебедева-младшего. И я не пожалела, что зашла.
Здесь было просторнее, чем у меня — два окна, и тоже выход на балкон. Под ногами тёплый ковёр с густым ворсом, кровать двуспальная. Над ней — то ли фотообои, то ли ещё что-то с изображением ночного города. Компьютерный стол, на нём крутой комп с большим экраном. Мягкое кресло. Большой напольный светильник, угловой шкаф с чёрными глянцевыми дверцами, в которых мутно отражались мы с Сашкой.
— Модерново, — заключила я, улыбнувшись. — Интересно, но тебя здесь не чувствуется.
— Правильно. Это не та комната, в которой я рос. Детская в мансарде, могу показать потом, сейчас не осилю. — Лебедев вдруг насторожился, прислушался. — Стась… расслабишься?
По коридору явно кто-то шёл. Опять спектакль хочет устроить…
Я вздохнула и кивнула. А в следующую секунду Сашка сделал шаг вперёд и тихо сказал, положив ладони мне на талию:
— Обними меня, Стась.
Я обняла его за шею, зарывшись пальцами в волосы, и Лебедев, резко выдохнув, поцеловал меня. Но не грубо, а очень нежно, трепетно лаская губы.
Руки его медленно поползли вверх по спине, выводя неведомые узоры, и я будто бы вспыхнула. Простонала:
— М-м-м, — и теснее прижалась к Сашке, желая взять от этого поцелуя на публику как можно больше. И Лебедев дал мне это «больше», сильнее сжав ладони на моей талии и опуская их чуть ниже, на попу, и нежно поглаживая ягодицы…
Внизу живота вновь требовательно тянуло, и я начала непроизвольно тереться бёдрами о Сашку, ощущая отчётливый такой бугор у него в брюках.
— Стась… — прошептал Лебедев, отпуская мои губы, но при этом начиная целовать шею. Горячая влажная россыпь поцелуев заставила меня задрожать и охнуть, вцепившись пальцами в его напряжённые плечи.
Сзади вдруг раздался громкий кашель, и мы оба подпрыгнули. Я пошатнулась, и Сашка рывком прижал меня к себе, глядя за мою спину немного ошалевшими глазами.
— Я тебе принесла ночную рубашку и халат, Стася, — раздался смущённый голос Лидии Васильевны. — Извините, что помешала, конечно… Но, Саш, может, ты всё-таки потерпишь пару дней?
Лебедев аж зарычал.
— Мама!
— Да поняла я, поняла… Ухожу. Мне-то что, внуки быстрее появятся… — И моя будущая свекровь покинула комнату, тихонько шаркая тапочками.
Мы молчали… секунд, наверное, двадцать. Потом Сашка тихо и хрипло сказал:
— Сладкая ты, Стась. Очень сложно оторваться.
— Да, — ответила я невпопад. — Я поняла.
Но я ничего не понимала. У меня мозги будто бы вытекли вместе с этим поцелуем.
— Я пойду спать, да?
Лебедев кивнул и разжал объятия.
— Иди. Вон… одежда лежит, которую мама оставила. Спокойной ночи, Стась.
— И тебе, Саш.
Спокойной ночи, значит. Ну конечно…
Какое-то время сердце у меня колотилось, как бешеное. Даже холодный душ не помог. Хотя я довольно долго стояла под струями ледяной воды и думала.