Я тебя не хочу
Шрифт:
От обиды я сжалась в комок. А за дверью, кажется, творилось что-то страшное…
— Ещё раз скажешь так про Стасю — все зубы выбью, понял? — шипел Лебедев. — В землю закопаю! Понял, Виталя?!
— Да понял! Что ты взвился-то?! И отпусти уже мой пиджак! Я, знаешь ли, драться умею не хуже тебя!
Вот только драк мне для полного счастья не хватало. Я толкнула дверь и вышла на балкон, стараясь держать эмоции при себе. Хоть и хотелось им треснуть… причём обоим.
— Саша, Виталя. Хватит уже курить, мозги все себе прокурите. Пойдёмте, там опять какие-то
Наш грёбаный свидетель, кивнув и бросив сигарету в мусорку, пошёл внутрь ресторана. Я собиралась последовать за ним, уже развернулась и сделала шаг в сторону двери, но Лебедев схватил меня за руку.
— Стой, Стась.
Ну что ещё? И так горько. Просто горько, на самом деле, без поцелуев и свадеб.
— Ты что-нибудь слышала?
Я пожала плечами, не оборачиваясь.
— Ну допустим.
Сашка резко выдохнул и, подойдя вплотную, осторожно обнял, уткнувшись лбом мне в затылок.
— Дурак он, Стась. Я тебя прошу, не переживай. Виталик просто злится из-за Ксюши, что она ему отказывает.
— Имеет право.
— Я знаю. Ну не переживай ты… Что ты вечно из-за слов каких-то дураков… Ну хочешь, я на колени встану, Стась?
Я так удивилась, что даже обернулась. Лебедев тут же заключил моё лицо в ладони и чмокнул меня в нос.
— Не надо на колени. Просто… — я всхлипнула. — Мне казалось, я сегодня красивая.
— Стааааась… — протянул Сашка, прижавшись своим лбом к моему. — Ты не сегодня, ты красивая всегда. Была и будешь. Не слушай чужие глупости, пожалуйста. И не верь им.
Я не знала, что сказать, поэтому молчала, а Лебедев всё стоял так — в обнимку со мной, прислонившись к моему лбу, и легко поглаживал по спине горячими руками.
— Что там сейчас за мега-веселье такое? — наконец я решила нарушить молчание.
— Ты букет будешь бросать, кажется. А я подвязку.
— Ужас.
— Потерпи, Стась. Недолго осталось. Пара-тройка часов — и мы будем дома.
— Так ещё торт…
Лебедев усмехнулся.
— Торт — это довольно приятно. Им-то швыряться не надо.
— Да уж, действительно, — засмеялась я, и Сашка, взяв меня за руку, потащил нас обоих обратно в зал.
Вот и не верь после этого… во что? В совпадения? В судьбу? Не знаю. Знаю только одно — мне страшно хотелось, чтобы букет поймала Ксюша. Хотя это глупо — замужество ведь не означает наличие любви и счастья, а я желала подруге скорее их, чем просто брака.
Мой букет спланировал прямо Ксюше в руки, проигнорировав всех остальных девушек. Их и было-то не больше десяти — моя двоюродная сестра, коллеги по работе, несколько родственниц Лебедева, две наши общие однокурсницы, с которыми я продолжала общаться после выпуска. И букет почему-то выбрал Ксюшу. Она посмотрела на него с немым удивлением, потом усмехнулась, чуть заметно качнула головой. Не верю, мол.
Ну и не верь. Я буду верить за тебя.
Букет, как оказалось — это, пардон за каламбур, только цветочки. Куда хуже мне — именно мне! — пришлось, когда с Лебедева потребовали снятия подвязки.
Изначально планировалось, что
Сашка ржал, я хлопала вытаращенными глазами, и так как мы оба не возражали — он от смеха, я от шока — ему в итоге действительно завязали руки и приказали снимать этот… элемент одежды зубами.
И в тот момент, когда Лебедев встал на колени рядом со стулом, на котором сидела я, и его собственная мама осторожно приподняла мне юбку, чтобы помочь сыну забраться под неё… в общем, в этот момент я беспомощно посмотрела на Ксюшку. Подруга стояла буквально в трёх метрах от меня и губы у неё дрожали от смеха.
Я же говорила — всем на этой свадьбе будет весело…
«Терпи, мать», — шепнула Ксюшка, и я каким-то образом поняла её.
Лебедев под моей юбкой, кстати, явно не особенно торопился. Прошёлся с короткими и почти невесомыми поцелуями по всей ноге, на которую была надета подвязка, жарко подышал мне в бедро, заставив задрожать. Лизнул обнажённую кожу возле подвязки, потом поцеловал в то же место, ухватился губами за тонкое кружево — и потянул его вниз.
Ощущения были невероятные. Сашка будто бы сдирал с меня кожу, оголяя нервы. И играл на этих нервах так, что внизу живота пылало, горело и жглось…
Мне казалось, что снятие подвязки длится вечно, но на самом деле прошло всего секунд пятнадцать. И когда я вытащила ногу из туфельки и Лебедев вылез из-под моей юбки, сверкая белой кружевной штучкой в зубах, я даже почувствовала разочарование от того, что это закончилось.
И совершенно не обратила внимания на то, кто поймал подвязку. Не Виталик — это точно. А всё остальное уже детали…
А после был очень вкусный торт, который в меня совершенно не лез, хотя был действительно очень вкусным. И гости, опять кричавшие «горько». И требовательные Сашкины губы, сводящие с ума. Они выворачивали меня наизнанку, заставляли забывать собственное имя — и с жадностью пили моё дыхание.
И всё это было… будто бы по-настоящему. Умеешь же ты играть, Лебедев…
Жаль, что я не умею.
***
Перед самым отъездом из ресторана, когда Стася отлучилась в туалет, к Сашке подошла Ксюша. Улыбнулась и произнесла:
— Мне нужно кое-что тебе сказать.
Лебедев кивнул, превращаясь в слух. Если Ксюша хочет что-то сказать — значит, это что-то важное.
Он немного лукавил, говоря некоторое время назад с Виталиком. Сашка понимал друга. Ксюша, с этими бездонными чёрными глазами, белой мягкой кожей и дивными кудрявыми волосами, была очень привлекательна. Правда, у Лебедева, никогда не было к ней романтического интереса, только симпатия и бесконечное уважение.
— Стася меня убьёт, наверное, — почти прошептала Ксюша, и в глазах её светилась неуверенность. — Но я просто не могу… Саш, пожалуйста, будь осторожнее. У Стаси никогда не было мужчин, понимаешь?