Я тебя не люблю
Шрифт:
«Блажен писатель, если творением своим мог просветить хотя единого». – А.Н. Радищев, надеюсь, поможет мне в этом. А в чем это просвещение будет, то каждый решит самостоятельно.
Все это похоже на то, как маньяк-убийца наносит удары ножом по всему телу своей несчастной жертве, но не смертельные. И в роли жертвы, и в роли маньяка я сам. Зачем я это делаю? Ответ на этот вопрос был бы слишком простым и банальным, если бы я ответил на него: «Потому что влюбился». Это больше. Хотя, что может быть больше, чем любовь?
Что бы это ни было – любовь, страсть или какой-то другой эмоциональный коктейль, которому психологи еще не придумали названия, все это было круто замешано на сексе, эмоциях и на… ссорах. Таких эмоций я не испытывал давно, с самого детства. До боли, до дрожи, до потемнения в глазах. И чем упорнее я кручу свой слайд, тем сильнее я злюсь на самого себя. Кажется, это называется стыдом. Я понимаю, за что мне стыдно, но боюсь в этом признаться. Боюсь окончательно потерять её в себе самом, потому что не хочу. И боюсь её разочарования во мне.
Мужчины больше всего боятся женского разочарования, особенно такие романтики, как я. При этом сами, однако, сплошь и рядом разочаровываются в женщине, в ее внешности, что для женщины обиднее всего. И часто не скрывают этого, так же как и не замечают реакцию женщины на такое мужское разочарование.
Было большой авантюрой согласиться на встречу, не увидев ее фото. Своё я пытался отправить, но мою физиономию ее телефон получать отказался. Почему согласилась на встречу без фото она, мне остается только догадываться. Думаю, что интерес я у неё все же вызвал. Это мне льстит.
В тот июльский день я подъехал туда, где мы договорились встретиться. Она подошла сразу же. На ней был странный наряд для первой встречи – мятая навыпуск футболка, ядовито-малинового цвета короткое до колена трико в обтяжку, прозрачные резиновые сланцы, которые на ногах почти незаметны, из-за чего казалось, что она босиком. Я тут же отнес ее к тем женщинам, тип лица которых мне никогда не нравился – бледное, с легкими розоватыми разводами на резко очерченных скулах. Взгляд задержался на ее глазах, они выглядели размытыми, слабо-голубого цвета, и этим своим цветом очень выделялись на фоне вытянутого худого лица. А кривизна ее ног мне показалась убийственной. Я был разочарован.
Стало кисло и неинтересно: «Уехать сейчас? Или проводить её потом под каким-нибудь предлогом?»
Она села в машину.
– А ты не хочешь снять очки? – сказала она приятным голосом.
Я или замешкался, или не захотел снимать, чтобы она не увидела у меня в глазах мой неинтерес к ней. Разочарование в женской внешности при заранее спланированном знакомстве мужчине скрыть невозможно, какие бы комплименты он при этом ни говорил. Не дождавшись действия от меня, она сняла очки сама и стала что-то мне говорить. У неё оказался мягкий низкий голос с безукоризненно четкой дикцией. Сказала, что только что приехала с дачи, поэтому так одета и без макияжа.
– Посмотри сначала на такую, – ничуть не смущаясь, произнесла она.
Я тоже что-то промямлил.
В назначенный час я подъехал к ее дому. Она уже ждала меня. Взгляд снова остановился на ее ногах, обутых в сабо на высокой платформе, она как будто стала выше ростом. На ней было облегающее с открытыми плечами серое платье, которое очень шло ей, оно подчеркивало ее фигуру. При той особенности ее ног, на которую я обратил внимание, она оказалась довольно стройной. Уже веселей.
Никаких кафе вокруг я не вспомнил, самое ближайшее было далеко от места нашей встречи. Казалось, что моя знакомая готова ехать хоть на край света. Она была весела и беззаботна. В ее поведении не было никакой скованности. Я с такими женщинами всегда чувствую себя в ударе. Тем более что она мне уже понравилась, но что-то ещё отталкивало. Я присмотрелся внимательнее. Это «что-то» было неуловимым и скрывалось за обаятельной улыбкой. Я нашел, что это волосы. Они производили впечатление неряшливости и неухоженности.
Кафе, в которое я ее привез, было летнее, и я предложил сесть на улице. Свободных мест на улице не оказалось, мы зашли внутрь. Она попросила заказать бутылку сладкого вина. Я знаю эту марку и терпеть ее не могу. Я не смог удержаться, чтобы не сказать ей об этом.
– А мне нравится, – сказала она с той же непосредственностью, с какой подошла ко мне два часа назад.
И снова она меня удивила. На вопрос, что заказать из еды, ответила по-детски:
– Я не хочу есть, поела дома – мама только что пирожков нажарила.
Ее непосредственность передалась и мне – я окончательно расслабился. И, конечно, я потрогал ее. Вроде сразу женщину лапать неприлично, я этим никогда не страдал. Усаживая ее за стол и подвигая стул, я заботливо прикрыл ей колено рукой. Я с удовольствием его погладил, сделав вид, что беспокоюсь – как бы не ударилась о перекладину под крышкой стола. Ей мой жест понравился – я это увидел. Она даже бровью не повела. Я спросил, удобно ли ей. Все такая же беззаботная, она ответила коротко, с тщательно замаскированным безразличием:
– Да.
Это у меня такой проверочный тест с женщинами – будет продолжение или нет. Продолжение было, и ещё какое, но каким оно окажется на самом деле – как в ближайшие три часа, так и в последующие три года, в тот момент я себе совершенно не представлял.
Я всегда был робок и застенчив с женским полом – в детстве с девочками, потом с девушками и женщинами, но только с теми, которые мне начинали нравиться. Я тут же влюблялся, появлялась робость и скованность, и это мне мешало сблизиться. Но с ней я чувствовал себя легко и просто. Наверное, потому, что еще не понял, что влюбился. Я не понял, что взаимное притяжение уже произошло. Только мелькнуло вскользь: «Где-то это уже было».