Я тебя никогда не забуду
Шрифт:
И вот я пришла в нашу вторую квартиру. И стала, как мы заранее наметили, следить за улицей. Кирилл наблюдал за двором.
Ничего подозрительного мы не увидели. Никаких машин, вдруг почему-то начавших чиниться, странных грузовиков или надолго заговорившихся между собой прохожих.
И тут я заметила из окна кухни: на Лесной останавливается машина «Жигули», и оттуда выходит Эдик. Я его сразу узнала. Он был один.
Я крикнула Кира. Он подбежал из той комнаты, что выходила во двор, стал рядом, тяжело дышал. Верный неторопливо и, казалось, беззаботно прошелся по улице. Я по-прежнему
– Он с пустыми руками, – прошептала я.
– Ну и что? – воззрился на меня Кир.
– Двадцать тысяч – большая пачка. Даже сотенными купюрами. В карман не спрячешь.
– Если он с пустыми руками – девочку не получит.
Голос Кира звучал уверенно. Я поняла: сейчас для него началась игра. Соперничество с Эдиком. И он должен обыграть его во что бы то ни стало. Особенно – на моих глазах. Он был очень азартен, мой Кирилл. Его лучше было не заводить. Или, наоборот, заводить – смотря, каких ты хочешь достичь результатов.
Эдик скрылся в парикмахерской. Пока все шло по плану. Кирилл дал ему пять минут освоиться. И потянулся за телефонной трубкой.
Мы решили звонить прямо с домашнего. Все равно через десять минут все должно решиться – так или иначе.
– Это с Петровки звонят, у вас там, в приемной, сидит майор Эдуард Верный. Пригласите его к телефону.
Кир был немногословен.
– У тебя три минуты. Дом напротив. Второй подъезд, вход со двора. Поднимаешься на девятый этаж. Быстро, время пошло.
И нажал отбой.
Потом вернулся на свой наблюдательный пункт. Крикнул из комнаты: «Пока все ничего!»
На улице тоже ничего особенного не происходило. Из парикмахерской вышел Эдик. Он спешил. Быстрым шагом перешел дорогу и исчез под аркой.
– Я его вижу! – воскликнул мой сообщник. – Входит в наш подъезд!
– Давай! – крикнула я ему. – Работаем!
Кир чуть приотворил дверь в квартиру. Сам взял, на всякий случай, в правую руку трехкилограммовую гантель – ненадежное оружие. Спрятался за входной дверью. Я наблюдала за ним из кухни.
Снизу донесся шум лифта. Мильтон-ворюга поднимался.
И вот раздался грохот железной кабины. Здесь, на этаже. Шаги на площадке. Майор помедлил – хотя все было ясно: именно наша дверь, одна, приглашающе раскрыта.
Наконец он вошел, очень осторожно. И тут… Тут я увидела в его руке пистолет. Нервы не выдержали, и я крикнула: «Кира, бей!»
И Кирилл обрушил сзади свою гантель на затылок обэхаэсэсника. Тот даже не вскрикнул. Кулем упал лицом вниз.
То ли годы «химии» среди деляг и воровок нас научили, то ли появился опыт после первых двух дел, но дальше мы с подельником действовали четко и хладнокровно. Все волнение куда-то испарилось.
Для начала захлопнули дверь на лестничную площадку. Эдуард лежал на полу в коридоре без сознания. Из затылка кровь текла на воротник и на пол. Но он дышал. И пульс был нормальный. Я посмотрела: голову ему Кир не проломил.
Кирилл поднял пистолет, который выпал из руки обэхаэсэсника, и хладнокровно сунул его в свой карман. Потом мы, не сговариваясь, перевернули
Я сразу подумала, что у Эдика был свой план. И, как положено для мильтона, не один-единственный, а с запасными вариантами.
Для начала он рассчитывал, если получится, нас арестовать. Или запугать. Или даже убить. Вот для чего ему понадобился пистолет.
Но он вдобавок прихватил на встречу с нами деньги. На случай, если мы окажемся сильными, и ему таки придется вести переговоры. Тогда он решил торговаться. За дочь свою – торговаться! Для того и рубли положил не все вместе, в одну пачку, а по отдельности. Две тыщи, три и пять. Интересно, что он планировал? Для начала выложить две тысячи, а потом повышать цену? Или сразу оглушить нас пятью «дубами», а потом добавить пару тысчонок на бедность? А три – сэкономить?
Мы пошли в ванную и смыли его кровь с рук. Одежду, свою мы вроде не перепачкали.
– Давай уходим, – сказала я.
– А он?
– Очнется – выберется.
– А если не очнется?
– Вызови ему «Скорую помощь», – усмехнулась я. Мне определенно удавалась роль преступницы.
И снова последовала процедура удаления наших пальчиков по всей квартире. Я всегда любила убираться, мне было не сложно.
Вскоре мы вышли из фатерки – навсегда. А еще через пять минут Кирилл позвонил из автомата, прямо там, на Лесной, домой майору. Супруга, разумеется, оказалась на месте – взвинченная до крайности. Кир был лапидарен.
– Ваша дочь находится по адресу: Лесной переулок, дом такой-то, – молвил он. – Можете приехать и забрать.
– Ох, спасибо вам! Большое спасибо!
Она, кажется, даже не поняла, с кем говорит. Иначе вряд ли рассыпалась бы в благодарностях.
Про вырубленного Эдика, валявшегося в пустой квартире, Кир ничего его женушке не сказал.
Итак, мы стали богаче еще на десять тысяч «деревянных». Или – три тысячи триста «зеленых». Проводнику заплатить уже хватит.
Правда, денег никогда много не бывает.
А главное, оставалось в Москве еще одно дельце. Может быть, главное.
Я быстро расправилась с тремя из четверых своих обидчиков. Зато и потери мы понесли. И наследили дай бог. Засветили две своих квартиры из трех. Нанесли тяжкие телесные повреждения милиционеру. И похитили ребенка, причем – дочку сотрудника правоохранительных органов.
Теперь нас будут искать с особенным остервенением, и, значит, времени осталось совсем мало.
…Да еще Ванечка… Я все-таки хотела с ним повидаться… И когда Кир уехал в Ленинград, договариваться с проводником… я выследила своего Ивана и мелькнула перед ним в толпе на платформе в метро… И он увидел, и помчался… Ох, лучше б я не искала с ним встречи. Он свалился мне на голову, словно живое свидетельство того, что существует другая жизнь, совершенно отличная от той, которую я веду: румяная, любовная, в ладу с законом, совестью и социализмом… А главное, я поняла: ничего у нас с ним до сих пор не кончилось…