Я тебя придумала
Шрифт:
Аравейна же никто не видел в течение очень долгого времени, пока, наконец, великий маг не появился в одном из восточных городов Эрамира, активно торгующих с Мирнарией…
«Альтерры. История», том четвёртый, императорская библиотека
В тот день у Эдигора с самого утра было странное настроение. Он волновался, причём совершенно без причины. Сначала императору показалось — это из-за троллей и официального приглашения на празднование
Аравейн тоже почему-то нервничал. Император никогда не видел наставника в таком состоянии — тот всё утро ходил из угла в угол, не зная, куда себя деть, и постоянно смотрел в окно, будто чего-то (или кого-то?) ждал.
На одиннадцать была назначена аудиенция для принцессы Эмиландил, дочери Повелителя Робиара. Эдигор не представлял, что этой эльфийке от него могло понадобиться, да ещё и практически одновременно с самим Повелителем, приехавшим по просьбе Аравейна. Почему Эмиландил явилась во дворец отдельно от отца, Эдигор не знал. И почему притащила с собой на встречу с императором ещё шестерых, в том числе орка, тролля и гнома, тоже не имел понятия. Но отказывать принцессе всё равно было нельзя.
Эдигор немного помнил Эмиландил. Примерно десять лет назад, когда ему самому едва исполнилось двадцать, он некоторое время гостил в Эйме вместе с Аравейном. Милая девочка с ярко-зелёными глазами и серебряными волосами, которые поразили императора до глубины души. К его удивлению, наставника этот факт совсем не удивил. Вот только Эдигор до сих пор так и не понял, зачем Робиар оставил жизнь младшей дочери, ведь у эльфов было принято убивать подобных детей, связанных с «неправильными» Источниками силы. Где это видано — тёмная эльфийка, использующая не Тьму, а Свет?
Направляясь в одиннадцать часов утра в зал для приёма посетителей, Эдигор нервничал. Причём чем ближе он подходил к залу, тем сильнее становилось это чувство. Император недоумевал — такого за собой он прежде не наблюдал.
Поначалу Эдигору показалось, что ничего особенного не случилось. За исключением присутствия в комнате Люка и Ленни, которые непонятно что здесь забыли. Но потом…
Она сидела между Тенью и орком — та самая девушка из его сна. И смотрела на Эдигора полуудивлённо-полуиспуганно, как будто он её чем-то поразил.
Она была такая же смешная, как и во сне. Теперь он вспомнил. Маленького роста, со взъерошенными кудрявыми волосами, напомнившими императору заброшенное птичье гнездо, аккуратным носиком, покрытым веснушками, пухленькими губками, которые так хотелось поцеловать…
Стоп, о чём он думает?
И, конечно, эти глаза. Бархатно-серые, нежные, но испуганные.
Аравейн же обещал, что они никогда не сойдут с листка бумаги!
Эдигор нахмурился и недовольно поджал губы. Почему наставник ошибся? Или он намеренно солгал? И что здесь делает эта девушка… вместе с принцессой Эмиландил, Ленни, орком,
Между тем эльфийка поздоровалась и рассказала о причине приезда. Теперь хотя бы этот пункт стал понятен Эдигору. Оставалось непонятным, почему Эмиландил не обратилась к отцу, но это император решил выяснить опытным путём — узнав, что принцесса придёт на аудиенцию к одиннадцати утра, Эдигор попросил Робиара, прибывшего в замок на час раньше, зайти в зал для приёма посетителей.
Однако, увидев лица присутствующих, император засомневался в правильности своего решения. По крайней мере Эмиландил выглядела так, будто собирается немедленно удрать не только из дворца, но и из Лианора, лишь бы подальше от отца.
Мгновением позже дверь вновь открылась, и в комнату вошли Луламэй и Дориана. Император только вздохнул — он просил жену не вставать с постели, но Лу, разумеется, посчитала, что не нужно залёживаться, и вновь вытащила Ану из кровати. Впрочем, присутствие в зале Люка означало, что произошло нечто странное — у Луламэй на такие вещи было своеобразное чутьё.
С момента появления в зале для приёма посетителей императрицы и жены герцога Кросса прошла всего пара секунд, когда неизвестная девушка с бархатно-серыми глазами вдруг прошептала:
— Нет…
Смотрела она при этом почему-то на Дориану. А императрица — на неё.
А затем незнакомка развернулась и выбежала из зала, не обратив никакого внимания на орка и Ленни, что-то крикнувших ей вслед.
— Кто это? — тихо спросила Ана, приблизившись к Эдигору. Он пожал плечами.
— Понятия не имею. Я не успел выяснить её имя. Почему ты обратила внимание именно на неё?
Императрица подняла на мужа задумчивые глаза.
— Я не чувствую её. Так же, как тебя.
— Может, на ней амулет?
— Нет. Я ощущаю такие вещи. Например, вон та девочка, которая сейчас что-то орку втолковывает, закрылась от меня сильным заклинанием. Её я тоже не чувствую, но при этом заклинание вижу. А та девушка… Она такая же, как ты, Эд.
В тот момент, когда оторопевший от заявления Дорианы император пытался осознать её слова, Ленни, крепко ухватив орка за рукав, лихорадочно шептала:
— Не нужно, Рым. Линн необходимо побыть одной. Поверь, с ней всё будет хорошо.
— Откуда ты знаешь? — рычал орк, стараясь высвободиться из её железной хватки.
— Пожалуйста, просто поверь мне, — шептала Ленни, заглядывая ему в глаза. — Поверь, я ведь ни разу вас не подводила.
Рым на несколько секунд застыл, а потом вздохнул и, кивнув, сказал:
— Хорошо. Но если с Линн что-то случится…
— Не случится, — рассмеялась девочка, а затем сказала очень тихо, себе под нос, так, чтобы орк не расслышал: — Она сейчас в надёжных руках.
Какое-то время никто не замечал, что Эмиландил и Робиар так и стоят напротив друг друга, только эльфийка смотрела на отца, а вот Повелитель разглядывал отнюдь не дочь… а Луламэй.