Я тебя придумала
Шрифт:
Кажется, пазл сложился.
— Робиар не знает об этом?
— Не знает. Стал бы он оставлять меня при вашем разговоре, если бы знал, что я намного больше предан Эдигору, чем ему? И разве стал бы я ловить тебя в лесу, если бы знал, что ты нужна Робиару для того, чтобы уничтожить императора?
— Погоди, — я нахмурилась, — ты сказал, что служил при дворе до того дня, как Эдигор взошёл на престол! Но ведь это…
— Я покинул Лианор двенадцать лет назад, Линн, — кивнул Гром. — Что тебя так удивляет?
— Получается, что ты уже
Эльф усмехнулся.
— С чего ты взяла?
— Но как же…
— Повелитель допустил ошибку. — Гром по-прежнему ухмылялся, но глаза его были серьёзными. — Он посчитал, что я ненавижу людей так же, как он сам. Робиар всегда думал, что эти восемь лет при дворе императора сделали из меня прожженного человеконенавистника, и я никогда не пытался разубедить его. И, как видишь, это его заблуждение сыграло нам на руку. А насчёт твоего вопроса… Я вижу Эдигора раз в несколько дней, ведь это кольцо на самом деле — двусторонний амулет перемещений.
Я задохнулась от восхищения. Неужели?..
— Не спеши радоваться, Аравейн сделал его только для меня. Никто другой не сможет им воспользоваться. В Эйме есть три места, откуда и куда я могу перемещаться, в императорском замке же только одно. Это покои моей жены.
— Чего?! — от удивления я даже дышать забыла. Гром женат на человеческой девушке?! Обалдеть можно! Заключать такие браки эльфам, конечно, никто не запрещал, но они негласно порицались всем эльфийским обществом, это не касалось только Повелителя — по политическим причинам. Да и странно ведь — человеческий век недолог, а эльф может жить чертову уйму лет, особенно древним уже перевалило за тысячу.
— Ты всё правильно поняла, Линн. Двенадцать лет назад я попросил у Эдигора руки той, которая тоже носила его кольцо. Любой другой правитель выразил бы хоть малейшее сомнение в том, что эльф может быть счастлив с человеком, а император… в ту ночь Эдигор как раз стал императором… в общем, он ни капли не сомневался в принятом решении и позволил нам пожениться. Я вынужден был уехать из дворца, так как мой контракт закончился, но Аравейн сделал мне по просьбе Эдигора двусторонний амулет перемещений, чтобы я мог навещать жену в любое время.
Гром надел цепочку с перстнем обратно на шею. Я проводила скрывшееся с глаз кольцо завистливым взглядом.
— А теперь нам надо придумать, как тебе бежать из Эйма.
Я удивлённо посмотрела на эльфа.
— Думаешь, это возможно?
— Безусловно.
— А тебя не прибьют, если узнают, что ты помог мне бежать?
— Во-первых, ты ещё не сбежала. А во-вторых, я думаю, пора мне окончательно перейти в отступники и попросить у его величества политического убежища.
Я закусила губу. Отступниками называли эльфов, отрёкшихся от своего народа по разным причинам. Милли тоже отступница, хоть она и не произносила официально клятву отречения. Любопытно было бы когда-нибудь взглянуть на этого императора. И на жену Грома заодно. Что же за
— Так что после твоего побега я перемещусь в императорский дворец и поставлю Аравейна в известность обо всём, что здесь творилось. Хотя мне почему-то кажется, что этот старый жук уже всё знает, просто пока не вмешивается.
— А пора бы, — буркнула я недовольно, — а то меня скоро в капусту порубят, лишитесь вы демиурга.
— Ладно, — вздохнул Гром, откидываясь на спинку кресла, — давай-ка чуть-чуть помолчим, мне нужно подумать, как тебе лучше покинуть Эйм, чтобы сразу не поймали.
Я благоразумно заткнулась и, встав, решила полазить по шкафу в поисках нижнего белья. А то перед приходом Робиара я непредусмотрительно влезла в платье, проигнорировав отсутствие лифчика и хоть какого-то подобия трусов, и теперь чувствовала себя странно. И если без верхней части нижнего белья я переживу, то вот расхаживать без нижней было как-то не удобно. И холодно.
Минут через пять я нашла в одном из ящиков глубокого, как озеро Байкал, шкафа, нечто, напоминающее панталоны, и решила натянуть их, так как рыться дальше в этом бездонном гардеробе было выше моих сил.
— Я на балкон, — буркнула я, открывая тяжёлую дверцу. Гром кивнул, не открывая глаз. На переносице образовалась глубокая морщинка — видимо, эльф действительно старательно придумывал, как спасти пропавшего впросак демиурга от незавидной участи.
А я, выйдя на балкон, открыла рот от восхищения.
Прозрачный, невесомый воздух наполнил лёгкие. Вокруг меня на многие километры расходился лес, на закате казавшийся розово-оранжевым, а не зелёным. Небо, в вышине нежно-голубое, к линии горизонта взрывалось яркими красками, и казалось, что где-то там, за деревьями, полыхает пожар.
Вечерняя прохлада приятно охлаждала разгорячённую от волнения кожу, прикасаясь ласковыми, нежными пальцами к моим запястьям.
И внезапно мне стало так грустно, как не было ещё ни разу с того момента, как я попала в свой Эрамир. Там, в Москве, всё было знакомым и почти родным, а здесь… Пусть я и придумала этот мир, он пока оставался мне чужим, хоть и был красивым, как в самых лучших сказках.
Что меня ждёт? Смогу ли я выбраться, вернуться? Увижу ли своих родных?..
Я лихорадочно стирала руками горячие слёзы, боясь, что кто-то заметит их. И, задрав голову вверх, вдруг вспомнила, узнала…
Это ведь мой сон! Тот самый сон, который я видела в ночь перед тем, как погибла. Тот самый сон, который я рассказывала Игорю. Только в нём я была птицей.
И с отчаянно забившимся сердцем я заметила, что со стороны леса вдруг взлетела огромная птица. Набрала высоту и стала приближаться к замку, чёрному, как сама ночь. Закружилась надо мной, медленно снижаясь… И я наблюдала за ней со странным чувством ожидания, смешанного со страхом. А ещё почему-то мне казалось, что там, в вышине, сейчас парит не какая-то неведомая птица — там лечу я сама.