Я тебя придумала
Шрифт:
Знаешь ли ты, Интамар, в каком отчаянии я пребывала, когда ты сообщил мне о необходимости брака с Робиаром?.. Знаешь ли ты, как поначалу я, приехав в Эйм почти в одиночестве, если не считать моей верной служанки Марин, каждую ночь рыдала в подушку от бессилия, тоски и страха?.. Но, милый, обожаемый мой брат, как же я счастлива теперь, что всё сложилось именно так!
Я умру намного раньше Робиара, но он сказал, что всё равно готов назвать меня своей единственной. Я знаю, что это значит для эльфов.
Очень
С любовью, твоя сестра Лемена
Архив личных писем Интамара, императорская библиотека
Быстрее, быстрее, быстрее… Кажется, Эдигор ещё не бегал так ни разу в жизни. Он бы, наверное, взлетел, если бы не балласт по имени Мика, который ему приходилось тянуть за собой за руку.
Изумлённые слуги и придворные провожали ошеломлёнными взглядами мчащегося невесть куда наследного принца с растрёпанной служанкой в придачу и растерянно качали головами. Где же это видано, чтобы принцы так носились! Да ещё и вместе с безродной девчонкой! Безобразие! Но, конечно, высказать это его высочеству они не смели — да и, честно говоря, просто не успели бы, потому что за то время, что Эдигор бежал мимо, придворные не успевали даже рот открыть.
Наследный принц достиг покоев Аравейна и ворвался туда без всякого стука, потащив за собой и Мику. И, открыв дверь — точнее, бесцеремонно распахнув её — застыл в изумлении.
Определённо, Эдигор уже где-то это всё видел. И даже точно мог сказать, где именно.
— Эд! — издал радостный вопль абсолютно здоровый Люк, подскакивая на постели. Аравейн, повернув голову, перевёл задумчиво-изумлённый взгляд с него на принца.
А Эдигор поступил, как обычный десятилетний мальчишка, которого даже не очень удивил тот факт, что его рисунок неожиданно сбылся во всех подробностях — он просто широко улыбнулся и бросился к другу, чтобы крепко стиснуть его в объятьях и прошептать:
— Люк… Я тебя уже похоронить успел!
— З-з-задушишь, высочество! — рассмеялся Люк, сверкнув радостными глазами из-под подмышки Эдигора. — Да и рановато ты меня похоронил-то!
Принц выпустил пажа из объятий, а потом схватил за грудки и, чуть ли не подняв над постелью, прошипел:
— Больше никогда!! Не смей ничего пить!! Без меня!! Ты понял?!
Люк только и успел, что испуганно вытаращиться, как вмешался Аравейн, положив ладонь на плечо Эдигора.
— Будет вам, ваше высочество. Кто же знал, что в той посудине яд. Все живы — и хорошо.
— А… с ним точно всё в порядке? — спросил принц, выпустив наконец Люка. Аравейн задумчиво кивнул.
— Да, абсолютно, ваше высочество. И… я бы очень хотел понять… почему.
Если бы Эдигор в тот момент смотрел на мага, то он бы, вероятно, заметил, как вспыхнули сапфировые глаза Аравейна, но принц не отвлекался ни на кого, кроме Люка. Он сидел с ним целый час, пока магу не пришлось напомнить, что господину пажу нужен отдых и здоровый сон. Только тогда Эдигор оставил друга, приказав Мике не спускать
Только на пороге собственных покоев наследный принц вдруг подумал — а чего ради, собственно, наставник с ним тащится? Разве ему нечем заняться?
Эдигор уже открыл рот, чтобы узнать это у Аравейна, как неожиданно его буквально сдуло внутрь спальни и плюхнуло в кресло, а с порога послышался голос мага:
— Стража, никого не впускать.
У вошедшего Аравейна глаза горели, как две свечки, только огонь был голубого цвета. Но Эдигор не испугался даже тогда, когда маг подошёл к нему и, положив руки ему на плечи, тихо сказал:
— Ваше высочество, прошу, вспомните всё, что вы делали с того момента, как покинули мою комнату и пошли к себе. Абсолютно всё, в подробностях. Это очень важно.
Эдигор нахмурился. Он ясно видел — наставник чем-то встревожен. Только вот никак не мог понять, чем именно можно настолько растревожить обычно невозмутимого Аравейна.
И принц принялся рассказывать. Впрочем, там и не о чем особенно было рассказывать — пришёл, порисовал, убежал в пыточную, чтобы спасти от несправедливого наказания Мику, пошёл в тронный зал…
— Ваше высочество! Рисунки, пожалуйста, покажите мне рисунки! — пальцы Аравейна на плечах Эдигора сжались, выдавая крайнее волнение.
Причин отказывать у наследного принца не было, поэтому он покорно встал с кресла, подошёл к столу и, взяв в руки рисунки, протянул их Аравейну.
Эдигор никогда не думал, что и так бледный донельзя наставник может побледнеть ещё сильнее. Он переводил сверкающий взгляд с одного рисунка на другой, сжав губы и, кажется, даже дышать перестал.
— Ваше высочество… — через несколько минут полнейшего молчания сказал Аравейн. — Скажите мне… Вы… дали ей имя?
— Кому? — не понял Эдигор.
— Ей! — и длинный палец мага упёрся в изображение маленькой девочки со светлыми… да, непременно со светлыми… волосами.
Принц нахмурился. Имя… Как можно было дать имя рисунку? Но едва он так подумал, как тут же вспомнил.
— Да! — Эдигор едва не подпрыгнул. — Я даже сказал: «Привет, Лу!». Я не знаю, почему так сказал. Но, Аравейн, это же просто рисунок!
Уголки губ мага странно дёрнулись.
— Ваше высочество, вот ЭТО, — он помахал в воздухе изображением улыбающегося Люка, — тоже был просто рисунок.
— Но… вы же не хотите сказать, что мой паж…
Эдигор замолчал, как только увидел, что Аравейн качает головой, прижав указательный палец к губам.
Разве мог Люк выздороветь из-за его рисунка? Это ведь глупость! Сюжет из какой-нибудь детской сказки. А Эдигор был слишком разумным ребёнком, чтобы верить в сказки. Да и не случается с будущими императорами ничего сказочного — никогда и ни за что. Они должны твёрдо стоять на земле обеими ногами, а не витать в облаках.
Пока Эдигор размышлял об этом, Аравейн как-то странно моргнул… и оба рисунка рассыпались пылью. Принц обиженно поглядел на наставника — всё-таки он от души рисовал и совсем не хотел, чтобы его художества испепеляли взглядом, да ещё и без его разрешения.