Я тебя заколебаю!
Шрифт:
– Карает всё, что я сейчас мечтаю с тобой сделать, - согласно кивнул головой Игнатов. И добавил, скрестив руки на груди. – Так что в твоих интересах сделать чистосердечное признание. Сам знаешь, оно смягчает наказание…
– И облегчает загробную жизнь, ага, - Араньев фыркнул, откинувшись на спинку стула. – Ладно, уговорил Игнатов. Так и быть на третьем литературном кафе в этот незабываемый день я посвящу тебя в свои скромные планы по захвату мира и Польши…
– Веня, скажи честно. Ты дурак? – Игнатов, в принципе знавший Араньева уже лет пять точно, уже привычно подавил в себе желание придушить
Хотя видит бог, руки чесались только так!
– Ладно, мир оставьте себе, я согласен на Польшу!
– Веня…
Было что-то такое в голосе его сослуживца, товарища и просто лучшего друга, что Вениамин предпочел проглотить очередную свою «гениальную» реплику. И уже куда серьёзнее прошептать, наклонившись к Степану:
– Я тут набираюсь опыта. Для проведения специальной операции в сугубо узких, филологических кругах. А ещё я тут прячусь. Потому что, что? Потому что никому в голову не придёт искать меня здесь, не так ли?
Игнатов медленно вдохнул. Так же медленно выдохнул. Припомнил всё, что касается тяжких телесных повреждений и всё же не выдержал:
– Нет, ты серьёзно? Ты, правда, прячешься здесь от собственной семьи? И какая ещё операция в филологических кругах? Мы что, институт благородных девиц штурмом брать собираемся? Или граммар-наци вышли за пределы интернет-мемов, а ты записался в хранители правописания?
В голосе товарища было столько недоверия и самого настоящего суеверного ужаса, что Веня даже ему посочувствовал. После чего оперативно заткнул подавшую, было, голос совесть, шаркнувшую лапкой где-то там, на задворках сознания. Нет, как напарник, коллега и друг Игнатов был выше всяких похвал.
Но языком он болтал ещё дальше и дольше, чем «любимый» Венин патологоанатом. И совершенно был неспособен держать в себе какие-то секреты. Ну, окромя тех, что касались работы.
Так что в ответ на требовательный, пытливый взгляд блондина, Араньев сделал то, что умел лучше всего. Он талантливо, непревзойдённо и совершенно нагло ушёл от ответа, ласково протянув:
– Игнатов, ты мне, конечно, Брут… - Степан возмущённо булькнул холодным чаем, попытавшись испепелить товарища гневным взглядом. Не вышло, но Веня послушно поправился. – Ладно, друг. Так вот, ты мне, конечно, друг… Но твоя информационная безопасность оставляет желать лучшего.
– Чего?
– Да блин, - вздохнув, Веня возвёл глаза к потолку. – То, что узнаешь ты, узнает твоя пассия Верочка. Что узнает Верочка, к вечеру узнает весь отдел, а через неделю – весь город. И далеко не факт, что ЭТА версия истории мне понравится. Так понятнее?
– Да ну тебя, - насупился Степан, скрестив руки на груди и отвернувшись в сторону выхода. – Не хочешь говорить, так и скажи.
Вообще-то, Вене было, что на это возразить. Серьёзно, у него была целая тирада, пропитанная ядом и сарказмом, за которую он рисковал бы огрести по морде. От незнакомого с ним человека, конечно же. Араньев даже рот открыл, намереваясь высказать приятелю всё, что он о нём думает, но…
– Здравствуйте.
От вкрадчивого, мелодичного голоса вдоль позвоночника проскакал табун мурашек. И Веня передёрнул плечами, уставившись на сцену, как и добрая половина зала, заполненная разношёрстной публикой. Миниатюрная, тонкая блондинка
– Здравствуйте. Меня зовут Лена и сегодня… - прикусив нижнюю губу, девушка смущённо потерла кончик носа. – В общем, сегодня я хочу спеть для вас несколько песен. Не судите строго, пожалуйста. И я очень надеюсь, что они вам понравятся.
Тонкое запястье изогнулось, обхватив гитарный гриф. Пальцы скользнули к колокам, несильно подтянув несколько струн. После чего прошлись по серебристым нитям лёгким касанием, вырывая нежный, мягкий звук. Застыв на пару секунд в нерешительности, девушка глубоко вздохнула, прикрыв глаза и…
В следующий миг по залу разнеслась требовательная, звонкая мелодия. Гитара пела, гитара кричала и резонировала, погружая случайных прохожих и завсегдатаев этого кафе в причудливую и неповторимую смесь то ли блюза с кантри, то ли кантри с блюзом. А уж когда девушка запела…
– Матерь божья, - выдавил Степан, зажав уши ладонями. На его лице отразились все те душевные страдания и адские мучения, что он испытывал. Потому что тонкая душевная организация Игнатова нормально воспринимала только одно музыкальное направление. А именно – панк-рок.
Всё остальное, как искренне считал Игнатов, было от лукавого, не меньше. И музыкой не могло называться просто по определению!
Впрочем, душевные страдания друга Веня привычно пропустил мимо ушей. Вытащив свой смартфон, он нашёл галерею и открыл нужное ему фото. После чего отодвинул телефон в сторону, сравнивая изображение на экране с выступавшей на сцене блондинкой. Форма одежды была менее официальная, конечно же. Плюс макияж, плюс яркие пряди в светлой копне волос и аккуратная татуировка на запястье. Но не понять, что и там и там одно лицо не мог бы только слепой.
Веня слепым не был. А ещё был достаточно продуманным, коварным и… В общем, он был тем ещё засранцем, искренне считавшим, что в любви и на войне все средства хороши. Поэтому он пихнул локтем уткнувшегося (второй раз за вечер!) лицом в стол Степана. И ткнул пальцем в сцену, заявив:
– Игнатов, знакомься. Это Лена Строкова. И она твоя девушка на ближайшую пару недель.
***
Ксения Шолохова
В чёрном-чёрном городе, в чёрной-чёрной комнате, в чёрную-чёрную субботу…
– Да, мам. Я помню, что тётя Нина сделала для нас много чего, а для меня так и вовсе спасла целый мир, - тяжело вздохнув, я переложила телефон к другому уху, прижав его плечом, и продолжила листать сайт в поисках сериала под настроение. – И нет, это не сарказм. Я, правда, так думаю.
Конечно же, моя любимая и слишком проницательная родительница мне не поверила. В конце концов, мы почти двадцать лет жили под одной крышей, проверяя на прочность нервы друг у друга, и всех, кто не успеет вовремя слинять. И нотки ехидства в моём голосе не услышал бы только глухой, но…
Но попытки меня перевоспитать, устыдить или (ещё круче!) переупрямить она оставила ещё лет в шестнадцать. Смирившись и с цветными волосами, и с татуировками, и с пирсингом и даже с холодной войной между мной и русаком. Которую я с блеском выиграла, не только поступив на бюджет, но и закончив университет с красным дипломом.