Я тоже её люблю
Шрифт:
Миг застывает. Я столбенею. И смотрю перед собой шокированным взглядом, потому что вижу перед собой другую женщину. Её лицо мне кажется знакомым, будто мы уже раньше встречались, но я не могу вспомнить, где и при каких обстоятельствах.
— Здравствуйте, Юлия, — улыбается незнакомка и делает шаг навстречу. — А вы к Егору Антоновичу?
Качаю головой. И первые секунды пытаюсь всё переварить.
— Простите… Мы знакомы? — спрашиваю чужим голосом, потому что меня начинает бить дрожь.
— Я Катя. Мы с Егором были у вас на годовщине
Сердце пропускает мощный удар. А к горлу подкатывает противный ком.
— Кать, ты забыла свою косметичку, — доносится мужской голос и через мгновение из-за спины Кати вырастает знакомый силуэт.
Один взгляд голубых глаз и моё сердце выпрыгивает наружу. И будто во всём мире нет никого кроме нас. Я перестаю соображать и просто пялюсь на Егора. А он тоже смотрит на меня ошарашенным взглядом.
— Спасибо, — молчание прерывает голос Кати. Девушка забирает у Егора косметичку, быстро целует его в щеку и уходит.
А я стою как прибитая и пошевелиться не могу.
Он тоже молчит!
— Привет, — натянуто улыбаюсь, ощущая, как подрагивают уголки губ. — Я невовремя?
— Заходи, раз пришла, — сухим тоном отвечает Егор и отходит в сторону, пропуская меня внутрь дома.
Несмело ступаю. Нечаянно задеваю плечом Егора. Оступаюсь тут же. И когда я готова поравняться с паркетом, Егор подхватывает меня за талию и прижимает к себе. Держит так крепко, что тиски его пальцев мне причиняют боль. Но сцепив зубы, я терплю. Потому что боюсь прервать контакт, ведь я только сейчас поняла, как мне не хватало его сильных рук. Как не хватало холодного взгляда его красивых голубых глаз и презрительного изгиба любимых губ.
Он смотрит на меня в упор. А я, не выдержав мощного потока эмоции, позволяю себе заплакать. Да, я слабая женщина. Слабая и запутавшаяся. И сейчас мне жизненно необходимо сказать три слова, после которых наступит новое начало. Или конец…
— Я тебя люблю, — говорю шёпотом, но он слышит.
Убрав руки с моей талии, ладонями обхватывает моё лицо. И подушечками больших пальцев гладит влажную от слёз кожу.
— Как же сильно я тебя люблю… Ты даже не представляешь, — всхлипываю и прикусываю губу, чтоб не завыть от боли, потому что эти признания мне дались с огромным трудом, будто только что пулю достали из огнестрельной раны.
Юля
— Девочка моя, — Егор продолжает гладить моё лицо, а я смотрю на него заплаканными глазами и дышу через раз, — что ж ты сделала с нами?
— Я предательница. Стерва. Дрянь… Называй как хочешь. Я не оправдываюсь, Егор. И если ты меня сейчас прогонишь, то я это пойму. Потому что заслужила твоё любое наказание.
Егор вздыхает. И вместо каких-либо слов, сгребает меня в охапку. Притягивает к своей груди. Шепчет, что я молодец, что пришла к нему; что всё в этой жизни поправимо, кроме смерти.
“Всё в этой жизни поправимо, кроме смерти”, — пульсирует в висках. И я уже сама не замечаю, как рассказываю любимому мужчине всю свою трагичную историю, длиною в десять
Он молча слушает: про маму, про папу, про чёртова Батурина, который не давал мне прохода. А затем берёт меня за плечи, отдаляется немного и заглядывает в глаза.
— Ты должна была мне обо всём рассказать. Я же любил тебя больше жизни. Я бы что-то придумал, Юль. Почему ты не рассказала? Почему списала меня со счетов? — в его голосе слышно лёд и это режет моё сердце без ножа.
— Я боялась. Мама была в опасности, папа после инфаркта. Тогда я не могла поступить иначе.
— А почему ты с ним жила столько лет, если он был тебе так ненавистен? Я же не слепой и всё видел. Ты с ним, — отворачивает голову в сторону, в глаза мне смотреть не хочет, — в саду… у меня на глазах. Зачем?
— Потому что дура. Потому что испугалась за тебя. Если бы я не отвлекла внимание Тагира, он бы всё понял.
— За меня испугалась? — ухмыльнувшись, Егор возвращает взгляд на меня. И вздыхает: — Юля, Юля… Ты же на лопатки меня положила. Ты даже не представляешь, как сделала мне больно. Дважды.
Эмоции накатывают удушливой волной. И мне уже всё равно, как я выгляжу со стороны. Жалкая. Омерзительная? Пусть! Я просто падаю перед Егором на колени. Обхватив его ноги обеими руками, прижимаюсь щекой к колену. И прошу простить меня. Не понять, нет! Я и саму себя не понимаю…
Не выдержав, Егор поднимает меня с колен. И подхватив на руки, несёт вглубь дома.
Зарывшись лицом у любимого на груди, мысленно обещаю себе сходить в церковь и исповедаться перед богом за все грехи. Да, я грешная… И если Егор меня отвергнет, то у меня только одна дорога — либо на тот свет, либо в монастырь. Зачем мне такая жизнь?
Я устала…
Боже, как же сильно я устала!
Егор
Признания Юли выбивают почву у меня из-под ног. Я даже не успеваю обдумывать всё, как Юля вываливает на мою голову очередную порцию дерьма.
Жила она с ним, потому что это было условие Батурина взамен на сомнительное спасение её матери. Большего бреда я и представить не могу. Как можно жить с человеком, которого терпеть не можешь, целых десять лет? Почему не попытаться разрубить замкнутый круг?
Нет…
Не понимаю!
А когда Сабирова немного успокаивается, я предлагаю выпить чай и продолжить наш разговор, но уже на другой ноте. Потому что она пришла ко мне и отныне её проблемы — моя забота. Да, я готов ей простить — если не всё, то многое… ОНА же душу мне всю измотала за эти годы. В здравом уме я никогда от неё не откажусь, потому что люблю!
— Ты куда? — оторвав голову от подушки, Юля взволнованно хватает меня за руку: — Не уходи. Не оставляй меня одну. Пожалуйста, Егор.
— Милая, — сажусь рядом с Юлей на диван и устраиваю её голову на своих коленях. Глажу макушку, пальцами зарываюсь в волосах: — Что ж он с тобой сделал?! Я тебя совсем другой помню: бойкой, своенравной и упрямой. А сейчас ты похожа на маленького, перепуганного котёнка.