Я - твое наказание

Юнина Наталья

В конце концов, а что здесь такого? Он и вправду имеет право на нормальный разговор. Так я думаю ровно до тех пор, пока не сажусь в машину. Говорить он не спешит, а вот трогается с места так, словно за ним гонятся демоны. И дверь блокирует.

— Артем, что ты делаешь?

— Клатч свой давай сюда.

— Что?

— Ты плохо меня слышишь?!

Я даже не успеваю отреагировать, он вырывает сумочку из моей руки.

— Ты хотел просто поговорить. Что ты делаешь?

— Я сейчас так с тобой поговорю, что на всю жизнь запомнишь. Только отъедем в более тихий уголок. Кстати, сделаешь какую-нибудь глупость, я вырублю

тебя ударом твоей прекрасной головушки об это стекло. Поняла меня? Не слышу!

— Поняла.

Глава 23

Еще минуту назад я была уверена, что он мне ничего не сделает. Даже несмотря на то, что отобрал клатч. Артем это делает намеренно, чтобы меня напугать. Но когда он достает из моей сумочки телефон, а следом открывает окно, до меня доходит, как я вляпалась. Резко тяну руку, чтобы остановить его, но он оказывается быстрее. Выбрасывает мобильник на дорогу и, кажется, еще сильнее начинает давить на газ.

— Ты… ты больной?! — мы едем так быстро, что я даже не могу различить, что за окном.

— Есть немного, — смотрю в его глаза и понимаю, что выглядит он и вправду ненормальным. — Открой бардачок и достань оттуда салфетки. Не зыркай так на меня. Доставай, — в любой другой момент я бы ему так ответила, что уши бы завяли, но сейчас, осознавая в какой я заднице, лучше помалкивать и не злить слетевшего с катушек Горского. — А теперь вытирай эту блядскую красную помаду.

Молча вытираю губы, но это оказывается не так просто. И с каждым взглядом Артема понимаю, что он злится все больше и больше.

— Еще.

— Они больше не оттираются.

— А ты три сильнее.

— Артем…

— Вытирай, блядь!

И ведь тру. Да так, что у меня уже губы болят и красные вовсе не от помады. Кажется, это понимаю не только я, раз он бросает «достаточно».

Итак…бревна у меня нет и гроба тоже. У меня вообще ничего нет, кроме трясущихся от страха рук. Хотя, у меня есть туфли. Точнее вполне себе острые каблуки. Но есть нюанс. С какой вероятностью мы разобьемся на такой скорости, если я шибану туфлей ему в голову? С очень большой.

Ну уж нет, умирать я не хочу. А быть изнасилованной хочешь, идиотка? Ведь все этим и закончится, теперь уж к гадалке не ходи.

Я слабачка. Как бы ни храбрилась, мне точно после такого не жить. Умру даже раньше, чем мама. Тупо не справлюсь. Надо бить. Только не на такой скорости.

— Остановись, пожалуйста. Давай поговорим.

— Обязательно поговорим. Позже.

— Хотя бы сбавь скорость, мы так разобьемся.

— Сбавлю, как только пересядем в другую машину, — это он что, собирается заметать так следы?

— Ты понимаешь, что это похищение? По камерам будет видно куда я сажусь и с кем.

— В том-то и дело, Настенька. Ты ко мне сама села. Добровольно. Какое же это похищение, когда девушка садится добровольно к своему бывшему? — когда до меня доходит смысл его слов, у меня наконец перестают трястись руки. Правда, от того, что я представляю, как выглядит со стороны Вадима мой поступок. Я ведь реально сама села. Кому докажешь, что просто поговорить? Господи… какая же я идиотка.

— И что? Ты думаешь, Вадим не будет меня искать? — произношу уверенно, а у самой, мягко говоря, сомнения вселенских масштабов.

— Да пусть ищет. К моменту, когда найдет, все изменится.

— Ты что

меня убьешь? — на мой вопрос Артем лишь усмехается. — И чем в итоге для тебя это обернется? Ты согласен слить свою жизнь только для того, чтобы закрыть свои долбаные нереализованные желания, трахнув меня?! Очнись, Артем?

— Ты совсем ничего не понимаешь? Я мог выебать тебя не один раз за все то время, пока мотался к тебе как приклеенный. Да, банально подпоив и ты бы вякнуть ничего не смогла после. Я это сделал?! У меня была сотня возможностей. Так может дело далеко не только в сексе?!

— А в чем?

Когда я понимаю, что он сбрасывает скорость, я, стараясь не привлекать внимания, аккуратно снимаю с себя туфлю.

— Я люблю тебя, идиотка. И сейчас, когда ты хочешь всадить мне в шею каблук. И даже тогда, когда ты, сука такая, взяла и вышла замуж по указке новоиспечённого папаши. Хотя тебя никто не заставлял это делать, угрожая решеткой. Ты, в отличие от меня, ни у кого не на крючке, — резко останавливается, от чего я еле удерживаюсь на месте. — Так на черта ты это сделала?! — хватает меня за запястье, из-за чего я не успеваю схватить туфлю. — Чтобы позлить меня и отомстить за Вику? Так мне она на хрен не сдалась. И я знать не знал, что эта тварь подослала к тебе отбитых на голову ублюдков, чтобы тебя избили. Я тогда в ту же минуту собирался пойти за тобой, но эта идиотка разбила мне голову, и когда я очнулся, сел за руль и помчал к тебе, но попал в аварию, из-за чего тоже, как и ты, оказался в больнице. У меня как у несмышленого малыша отобрал в больнице мобильник мой ублюдочный папаша, с которым ты так хотела познакомиться. Он держит меня на крючке семь долбаных лет. Тягая как куклу за ниточки, указывая на какой бляди мне жениться, чтобы еще больше расширить свой бизнес. А знаешь почему тягает?

— Почему? — спрашиваю тихо, а самой выть хочется от того, как он сжимает мое запястье.

— Потому что я убил человека, — ну все, теперь мне точно конец. — И у него есть на меня компромат. Хотя, не человека, конечно. Мразь. Примерно такую же как и мой папаша. И он благополучно играет на этом. А тебя кто заставлял выйти замуж? Ну, что молчишь?

— Никто. Отпусти, пожалуйста. Мне больно, — не отпускает, но хватку ослабевает. И на том спасибо. И я впервые не знаю, что сказать после услышанного. Правду? Так он точно меня прибьет.

— Ты, кажется, хотела поговорить. Я тебя слушаю.

— Меня никто не заставлял. Я сама.

— Зачем?

— Я не знаю, как так получилось. Я его терпеть не могла. Бородатый мерзкий сноб и все, что мне хотелось — это поставить его на место. А потом… Я не знаю, как так получилось.

— Не реви, — если бы не его «не реви», я бы даже и не поняла какого черта у меня заложен нос. — Что получилось? Не врать!

— Я в него влюбилась, — после затяжного молчания все же признаюсь. И сейчас, смотря на Артема, понимаю, что лучше бы соврала. — Прости. Оно само. Это не контролируется. Я не хотела этого, честно. Сначала я была ему благодарна за то, что он мне помог. Если бы не он, я бы, наверное, умерла. Он меня отвез в больницу и, в общем, мне так никто никогда не помогал. А потом он перестал появляться. И вот тогда я поняла, что думаю не о тебе, а о нем. Он самый противный из всех, кого я встречала. Я столько раз хотела уйти, чтобы не травить себе душу. Меньше всего я хотела в него влюбляться.