Я твой монстр 2
Шрифт:
Надо же как сильно беременность меняет людей — я почти перестала ругаться вообще, и на убийства больше не способна, а у Эринс все наоборот.
«Скажи «Нет, извини, пожалуйста», — предложила я.
«Думаешь впечатлится?» — с сомнением переспросила он.
«Уверена».
Просто если она сквернословит так всю беременность, то он уже привык, человек вообще ко всему привыкает, а вот от вежливости будет в шоке.
«И сейр выключи, — посоветовала вдобавок».
Через пять минут пришло:
«Уже четыреста пропущенных звонков. А ты молодец, Кей. Спасибо!»
Просто… я привыкла
«Но своему я сказала «да».
«Семьсот пропущенных, его охрана сбилась с ног, я в восторге. Уже сказала?»
«Да».
«Нет, я еще пару дней покайфую», — решила Эринс, и добавила: «Поздравляю».
«Спасибо».
— Кстати, можем пригласить твою подругу, — предложил Чи.
— Не надо! — испуганно воскликнула я.
На удивленный взгляд Адзауро, пояснила:
— Она беременна, у нее гормоны и вконец испортился характер, и она только, что довела до дерсенга правителя Кахоры, причем… я ей в этом немного помогла.
— Зачем? — Чи забрал сейр императора и начал взламывать его уже сам.
— Из чувства женской солидарности.
«И потому что она очень красивая» — подумалось вдруг.
Адзауро, почти добивший защиту, посмотрел на меня, и заметил:
— Ты погрустнела. В чем дело?
О таком не расскажешь.
Я поднялась на колени, обняла его, сидящего на краю кровати, устроила голову на его плече и… и можно было начинать брать мастер классы по взломам чужих информационных систем. Чи делал это легко, почти интуитивно подбирая нужный код, как будто играл на музыкальном инструменте, и делал это виртуозно.
— Так что испортило тебе настроение? — словно бы равнодушно спросил он.
Со вздохом призналась:
— Сейли очень красивая.
— И? — подтолкнул к продолжению он.
— И все, — не самая лучшая тема для меня.
Усмехнувшись, Адзауро повернулся, прикоснулся губами к щеке, скользнул к виску и произнес:
— Та кукла, которую вы пытались мне подсунуть, внешне была твоей абсолютной копией. То есть — она была очень красивой. Но она — не ты. Мне плевать кто и где красивый, для меня нет красивых или не красивых, для меня есть только ты. Исключительно ты. Могла бы уже и понять.
Могла бы, да, и в то же время:
— Алкеста не призер по Спортивному обольщению. У нее внушительный опыт, но информационная база сильно хромает. У Полудохлого изначально были сомнения по поводу ее кандидатуры, но… я испугалась тебя, и того, что я не справлюсь, а потому…
И я замолчала.
— Хм, опыт, — Чи усмехнулся, как-то странно. И вдруг спросил: — Сколько ей?
— За пятьдесят, — сообщила я.
Он не поверил, глянул на меня, осознал, что я не шучу, хмыкнул, пожал плечами и заметил:
— Тогда не удивительно, что она на меня смотрела как на ребенка.
— Алкеста? — не поверила я. — Как?! Она профи, она…
А впрочем, какое я имею право давать ей оценочную характеристику.
— Профи — ты очень точно охарактеризовала ее. Как гейша — гейши прекрасны, но они слишком профи, в них можно влюбиться, но на очень ограниченный срок… И как бы ты ни был влюблен, есть некоторое ощущение счетчика, который наматывает
Никогда не думала об этом в таком контексте.
Но кое-что в словах Чи задело, и я вспомнив о той, чьим ребенком он был, спросила:
— А твоя мать?
И увидела, как мгновенно изменилось лицо Чи — озлобилось, застыло маской, заледенело.
— Моя мать утратила право называться моей матерью с первым ударом плети. Я считаю себя сиротой с восьми лет. И… тема закрыта.
Обняла его крепче, прижалась губами к его шее, и… тема закрыта, да, но в то же время:
— Единственное, что исправить нельзя, это смерть, Чи. Только смерть. От моей семьи не осталось ничего, и в их гибели виновата… я. Мне всегда было тяжело думать об этом, и каждое испытание, воспринимала с радостью и мыслью «Так мне и надо». Боль, существование на грани, и ты ступаешь по острию лезвия, идешь по жизни, оставляя кровавые следы — я каждый раз думала, что заслужила все это. Заслужила, из-за того, что моя глупость, привела к смерти родителей, Клиэ и Эннета. И даже сейчас, когда ты рядом, и мне бы быть счастливой, но… наш ребенок, как моя расплата. И руки слабеют, а я… Твоя мать жива, Чи, что бы она не совершила, она любит тебя. Она любит тебя настолько, что готова была убить меня, лишь бы ее сына не унижали браком с инопланетянкой без капли яторийской крови и… Она жива, Чи, не хорони ее в своем сердце. Не надо.
И отпустив его, я мягко легла обратно, повернулась на бок, подтянула ноги, и обняла живот, сквозь слезы глядя на любимого. Чи молчал, уже взломав императорский сейр, и смотрел в пустоту.
А я… я имела возможность посмотреть на наш брак с другой стороны, Чи сказал: «Мужчина берет в дом хозяйку, и рассчитывает на то, что она хорошо будет вести хозяйство, а также сможет родить здоровых детей». И вот вопрос — а смогу ли я?
Смогу ли?..
Не знаю. Единственное, в чем я уверена — ему хорошо со мной рядом. И мне не нужно большего, просто быть рядом и… чтобы наш ребенок выжил.
И в этот момент по ногам потекло что-то теплое…
Мое сердце замерло. Дыхание… я перестала дышать. Все что я видела, как Чи мгновенно повернулся, словно ощутил сковывающий меня ужас…
Его взгляд на простынь…
Побледневшее лицо…
Вызов врача.
Вот и закончилось мое счастье…
***
Отпечатки рук на окровавленной простыне в яторийской больнице, бледное лицо моего монстра, резкая боль внизу, и все то же извечное внутреннее: «Так тебе и надо, Кессади».
Но если мне, если виновата я, почему умирает мой ребенок?
— Шшш, не плачь, — голос Чи, его ладонь, сжимающая мою. — Все будет хорошо.
— Не говори так, — тихим шепотом попросила я, — последний раз мне эту фразу сказал папа… И хорошо не было.
— Ладно. — Адзауро сжал мою руку, почти до боли, и произнес: — Тогда посмотри на меня, на меня посмотри, Кей, поверь мне — плохого больше не случится. Никогда.
Я смотрела на него и старалась не плакать. Только не плакать, осознавая, что каждый спазм, может стать последним для того, чье сердечко бьется внутри меня. Только не чувствовать, как кровь продолжает течь по ногам, и не думать… не думать… не думать…