Я уеду отсюда
Шрифт:
Огород уже убран и из окон хорошо видна речка.
В пустоте дома раздается голос Людмилы Зыкиной. По радио, как всегда, передают популярные песни:
Издалека долго,
Течёт река Волга,
Течёт река Волга,
Конца и края нет.
Среди хлебов спелых,
Среди снегов белых,
Течёт моя Волга,
А мне семнадцать лет.
Господи, так это же она про меня поёт! На душе одновременно радостно и страшно. Хочется смеяться и одновременно плакать. Как же я уеду отсюда? Какое душевно смятение.
Я смотрю
А музыка, льющаяся из радио, продолжает щипать мне душу.
Сказала мать:
«Бывает все сынок.
Быть может, ты устанешь от дорог.
Когда домой придешь в конце пути,
Свои ладони в Волгу опусти»…
Я стою у окна и не знаю, куда себя деть. К огромному счастью от поступления в училище присоединилась грусть расставания.
В углу большой комнаты в полукруглом фанерном каркасе, прикрытом маминым шитьем, стоит швейная машинка «Подольск», я так хорошо помню, кода её покупали.
Мне ещё, наверно лет около пяти было. Папка тогда сказал: «Машинку для Дочери Тамары купим. Её будет».
Право на покупку этой машинки можно было получить, если сдать продукты питания. Мы сдавали куриные яйца (приобрели их в магазине). Только сдав их, мы смогли её купить. Эта машинка служит нам уже много лет верой и правдой.
Хоть швейный инструмент купили для меня, шить я так и не научилась. Не нравится мне это дело, нудное, нитки путаются, рвутся.
Мама всю семью обшивает, потому что свободно пойти и купить готовую одежду хорошего качества удобную, красивую и модную не так-то просто. Люди при покупке одежды покупают всё «ноское», «немаркое», и, конечно же, «дешевое», недаром в обиходе укоренилось выражение «дёшево и сердито».
Платья остаются любимой одеждой советских женщин.
Летние – из цветастых тканей, тканей в полоску, в горошек, в клеточку, а также с новомодными геометрическими и абстрактными рисунками.
Теплые – преимущественно из однотонной шерсти, часто с белыми кружевными или маленькими круглыми воротничками, с пластронами, отделанные аппликациями, шнурами, вышивками, с миниатюрными пуговками, застегивающимися на воздушные петли.
В основном наши деревенские женщины шьют платья из самых доступных лёгких тканей, такие, как ситец, набивной поплин и штапель. Выходные платья, конечно, стараются сшить из шёлка, крепдешина, креп-жоржета. В деревне особенно форсить негде, да и некогда.
Мама любит платья из шифона. Но чаще она носит чёрный сарафан, под который можно надеть яркую блузку. Когда красивой ткани на блузку не хватает, мама хитрит: верх блузки она шьет из дорогой и хорошей ткани, а низ, который, будет не видно под вырезом сарафана, надставляет другой тканью – дешёвой и не модной. Она часто шьёт такие «манишки» и надевает их под сарафан. От этого, кажется, что она одета, как королева.
Поглядев сейчас на эту швейную машинку,
Приходит мама и, узнав о моём поступлении, ругается, на чём свет стоит: «Ну, надо же! И с волчьим билетом, а всё равно взяли!»,
– Ну, и ушлая, же ты, Томка! Как же я тебя, такую «плиставку» отправлю…
Мама всегда всем даёт клички и любит передразнить.
Когда это не касается меня, то очень смешно и похоже на того, кого она дразнит. А когда мама обзывает меня, очень обидно. Я, ж не виновата, что такая мелкая и худющая.
Недавно, она разозлилась на деревенского мужика, и весь вечер ворчала, называя его «Аспидом», и смешно показывала, его походку. Все дома хохотали.
Оказывается, аспид – это обширное семейство ядовитых змей.
Стройным телосложением, гладкой спинной чешуёй и крупными симметричными щитками на голове аспиды внешне напоминают ужей; их нередко называют также «ядовитыми ужами». Длина тела колеблется от 40 сантиметров у аризонского аспида до 4 метров у чёрной мамбы и 5,5 метров у королевской кобры. Голова у большинства видов закруглённая спереди и не отграничена от туловища шейным перехватом. Зрачок круглый; у рода смертельные змеи – вертикальный. Левое лёгкое рудиментарно или вообще отсутствует.
Когда мы всё-таки выяснили, кто такой аспид, смеялись еще громче, т.к. описание этого змея, уж очень подходило тому, кого пародировала мама.
Ух, и острая она на язык.
Мама считает, что выбранный мной путь в жизни принесёт мне одни страдания.
Но, я думаю, что настоящая причина всех провалов, это – желание предсказуемости и комфорта.
Наши страхи – это как огромный забор, который удерживает нас от достижения цели. Чем необычнее наши желания, тем выше становится это препятствие.
Я думаю, что многие люди в нашей деревне, хотели бы лучшей жизни, но страх, что-то поменять всеми силами удерживает сложившийся порядок вещей, хоть этот порядок сер и уныл.
Мне кажется, что если человек поймет, что страх и неизвестность подстерегают каждого независимо от того, что задумано, в любой попытке, что-то изменить, то будет легче. Не легче, но проще.
Раз я решила изменить свою жизнь, я попробую. Буду двигаться за шагом шаг. Не знаю – спрошу. Упаду – встану. Худшая ошибка, которую можно совершить в жизни – бояться совершить ошибку.
Тыл у меня крепкий. Вернуться в деревню никогда не поздно. Но такой перспективы я себе в голову закладывать не буду. Только – вперёд.
Несмотря на необходимость покидать дом я всё равно счастлива. Я буду городской, выучусь, и буду жить по-другому.
Прощай деревня!
Перед самым отъездом мне снова стало грустно. Как мы строили этот дом! Даже проклятые фикусы и гортензии, которые раздражали вечной обязанностью в протирке листьев от пыли, вызывают боль расставания. Дались, же они мне! О чём ни подумаю, куда ни посмотрю, везде они перед глазами!