Я умру завтра
Шрифт:
— Конечно, господин, — управляющий с поклоном принял антимагический артефакт, становясь поодаль. Вместе с ним здесь находилось ещё трое человек: маг — мой охранник, проверяющий и его помощник.
Колдун — по-моему, его звали Тарос (хотя по доброй воле никогда не интересовался именами версов) — с интересом и лёгким раздражением осматривал сферу. При взгляде на неё я ощутил озноб, ладони вспотели. Нервно усмехнувшись, попытался заранее ощутить что-нибудь в своём теле. Без разницы что. Что-то новое. То, чего не было. Ведь я носил Слезу, а значит, не мог колдовать, если бы оказался волшебником.
Так ощущаю ли я, как меня пронзает энергия иных миров? Как в меня вливаются силы, неподконтрольные богам этой вселенной? Как я и сам становлюсь в какой-то мере похожим на Хореса?
Прости, Дарственный Отец, за эту хулу, пусть и невольную. Пойми и ты меня — я весьма взволнован и не в должной степени контролирую свой разум.
Наконец, услышав характерное достаточно вежливое покашливание помощника проверяющего, я словно очнулся ото сна и понял, что дальше затягивать нет смысла. Рука коснулась сферы, которая в ту же секунду окрасилась красным.
Несколько ударов сердца я просто смотрел на неё, считая, что меня подводит зрение. Краем уха различил ехидное хмыканье Тароса, удивлённое ругательство Эсмонда и едва слышные перешёптывания мужчин, проверяющих молодняк.
Воздух стал сухим и застывшим, словно ввалившийся рот мертвеца.
Стоило убрать руку, как сфера моментально потухла. Новое касание — неистовый красный. Убираю — исчезает.
— Это какой-то трюк! — не выдержав абсурда ситуации, выкрикнул я. — Мне нужна другая сфера!
— Все сферы рабочие, — возразил хранитель. — Если не веришь… — Он на мгновение замешкался, а потом, видимо проглотив небрежные слова «твоё дело», самолично коснулся артефакта. Ничего. Сфера не отреагировала.
— Маг, — его помощник свысока поманил пальцем Тароса, — убеди своего… коллегу, — в этих словах прозвучал оттенок ехидства, — дотронься до сферы.
Юнец оглянулся на Эсмонда, который хмуро кивнул. Лицо мужчины будто бы постарело. Кажется, он с серьёзным сожалением принял факт пробуждения во мне волшебства.
Молча, словно поражённый громом, в полнейшей тишине я смотрел, как Тарос чеканит шаг, а потом, расправив плечи, коснулся сферы. Красный свет — такой же, как у меня.
Нет. Не может быть!..
— Пробуй хоть весь день, — голос проверяющего потерял всякий оттенок угодливости, став таким, каким говорят с плебсом или хотя бы провинившимися слугами. — Но результат не изменится. А теперь запоминай: завтра тебе полагается присутствовать в Третьей магической школе, — у них не было своих названий, просто номера, — там сейчас недобор. — Хранителей заранее оповещали, где есть свободные места. — Тебя будут ждать утром. Сведения я передам в конце дня. Если завтра утром тебя там не будет, то дело передадут Тайной полиции, — добавил он. — И радуйся, что ты аристократ, которым разрешают собрать вещи и попрощаться с семьёй. Простолюдины уводятся сразу, — кивнул он на отдельную железную дверь, за которой, как я знал, присутствовала охрана.
А почему плебс забирают сразу — весьма очевидно. Потому что такого человека, если он не захочет, практически невозможно найти. Кого искать-то? Нальса из Старого Центра? Бруго из Эмбера? Там таких «Бруго» —
— Идёмте, господин Моргрим, — устало и словно бы надтреснуто произнёс Эсмонд. Управляющий крепко сжимал Слезу, будто бы ожидал, что сейчас я использую что-то из магии!
— Теперь он Анс-Моргрим, — высокомерно возразил помощник хранителя, но тут же, не давая мне вставить и слова, повернулся спиной, выходя в соседнюю дверь. Очевидно — позвать следующего. Всё-таки столица — крупнейший город, и здесь ежедневно рождаются сотни и тысячи людей. До шестнадцати дорастают не все, но те, кто сумел это сделать, сразу же идут проверяться. Таков закон императора, не делающий исключений ни для кого.
Безусловно, кто-то из черни умудряется от него увиливать, приходя на проверку не в шестнадцать, а раньше. Тогда сфера не показывает ничего. Вот только наказание за сокрытие мага весьма высоко: лишение титула у аристократа и тюремный срок у простолюдина. Доносы поощряются, а потому факт неожиданной проверки даже у высшей аристократии ни у кого не вызывает удивления. Специальная комиссия внимательно изучает генеалогическое древо, а потом проверяет каждого.
Так или иначе, несмотря на тщательную слежку, какие-то маги всё равно уходят из-под надзора Империи. Не зря процветает чёрный рынок целителей и так называемые «секретные школы». Вот только я почти уверен, что о каждой из таких прекрасно известно Тайной полиции, которая специально позволяет им существовать, чтобы контролировать «городское дно».
В любом случае проверки молодняка на наличие магии происходят каждый день. Спасает лишь то, что таких мест десятки по всему Тасколу. А потому совсем уж запредельных толп и очередей здесь нет, а аристократию пропускают вперёд, но всё равно… так утомляет…
Колени подогнулись, едва не заставив меня поцеловать грязный пол. О чём я думаю?!
Хранитель сделал запись в большой книге, очевидно записывая меня как мага. Нужно забрать её, вырвать страницы, убить проверяющего, а также и всех остальных, чисто на всякий случай. Тарос может сделать это, он верс, а они все хоть немного, но знают стихии!
— Я пр-приказываю!.. — голос сорвался. — М-молчать о-об эт-том! — Рука неуклюже дёрнулась вперёд. — М-моргримы — потомки императора!
Эсмонд с гораздо более громкой бранью схватил меня за вытянутую руку, силой поставив на ноги. После этого, обхватив за плечи, живо подтолкнул в спину и направил к другой двери, ведущей на улицу. Никто из тех, кто успешно прошёл проверку, не желал сталкиваться с нетерпеливой очередью.
— Что ты делаешь? — от возмущения пропала даже дрожь в голосе. — Я твой хозяин!
— Уже нет, Кирин, — обратился он ко мне по имени, и одного лишь этого факта, казалось, не хватало мне, чтобы наконец в полной мере осознать случившееся. И замолчать.
Механически забравшись в карету, которую кучер заранее пригнал к выходу (я вышел бы в любом случае — либо как «не маг», либо как тот, кто в качестве аристократа получил отсрочку и возможность собрать вещи), сажусь внутрь и застываю соляной статуей.