Я умру завтра
Шрифт:
Я маг. Верс. Я умру через два года. И вся оставшаяся жизнь пройдёт в тяготах и служении. Потому что так велит Хорес, а мы все — лишь песчинки под его ногами.
— Хорошо, что приказом императрицы из-за случившейся трагедии на месяц отменены все приёмы и празднества, — в пустоту произношу я. — Говорил ведь, что она мудрая женщина, — под конец рассмеялся, но голос подвёл, начав переходить в гортанный неуравновешенный хрип.
Меня никто не прерывал. Тарос и Эсмонд молчали, стража была снаружи, а кучер давно приучен
— Траур… нужно продлить. — Я прикрыл глаза, а потом, кое о чём вспомнив, перевёл требовательный взгляд на управляющего. — Отдай Слезу, — протянул руку.
— Маги не могут колдовать со Слезой. Она вам больше не нужна, — посмел возразить он, заставив меня гневно нахмурить брови.
— Я сам это решу! — повышаю голос.
— Отдам вашей матери, миледи Ришане, — голосом, не подразумевающим возможность продолжения спора, ответил Эсмонд.
Вот как… Он уже изменил своё мнение и отношение ко мне. А Эсмонд Понций, хоть и управляющий, но по сути — слуга. Что же будет с остальными? Что бы сделал я, если бы Эдис оказался магом?
Быть может, это твоя месть мне, брат? Всё никак не можешь простить тот случай?
Сухая улыбка мимолётно коснулась моих губ. Даже если так, я ни о чём не жалею. Но то я. Быть может, мир продолжает ненавидеть меня за тот поступок?
— Всё кончено, так, Эсмонд? — Кривая усмешка невольно выползла на лицо.
Понций скептически пожал плечами и откинулся на спинку кресла, словно отодвинулся подальше от неприятного запаха. Запаха безнадёжности?
— Верно, Кирин, — всё-таки произнёс он.
Не было никаких «господинов» или чего-то подобного. Тех слов, к которым я был приучен с самого детства. Словно бы разом оказался изгнан из рода, лишаясь всех титулов. Моментально стал изгоем, парией.
Хех, а ведь всё так и есть. Моё имя будет вымарано из всех родовых книг, а про меня забудут, никогда более не упоминая, словно это я, а не Эдис, умер в тот день, девять лет назад.
Возвращение прошло ужасно. Дорога до поместья показалась на удивление быстрой, не давая сосредоточиться на собственных мыслях. Казалось, не успел моргнуть, как карета остановилась подле высокого дома, на ступеньках которого уже стояла мать.
Стоило лишь выйти и взглянуть на неё, как женщина едва ли не обмякла, моментально понимая всё без лишних слов.
— Миледи! — поддержал её Эсмонд, а потом прикрикнул на слуг, чтобы помогли ему.
Я не стал задерживаться, сразу направившись в собственную комнату. Мне… надо побыть одному и обдумать всё случившееся. Просто обдумать…
Внутренний голос, который был во мне всегда и всюду, как, наверное, во всех остальных людях, шептал на самое ухо: «Всё это сон. Тебе следует лечь в кровать, и тогда всё исчезнет».
Ведь исчезнет, верно?
Меня никто не трогал и не будил,
— Проверка… это был кошмар? — едва слышно прошептал я, а потом коснулся груди, не находя на ней привычной Слезы. — Значит, всё правда.
Быть может, люди, которые утверждали, что, столкнувшись с проблемой, надо подождать и лечь спать, не столь уж неправы. Смирение — вот что чувствовал я, глядя на собранную слугами сумку, сиротливо стоявшую на пороге комнаты.
— Версам не нужны лишние вещи, — хмыкнул я, а потом открыл её, осматривая содержимое: три комплекта белья, запасная пара обуви, зубная щётка, коробок зубного порошка, кусок мыла, небольшая пачка бумаги, набор перьев, тщательно упакованная чернильница, карманное зеркальце, завёрнутый кусок вяленого мяса, два яблока, немного денег, причём даже не золота, а серебра и меди.
«Это забота — ведь золото могут отобрать — или на мне уже решили начать экономить?» — обожгла полная неприятия мысль.
Странно, до этого момента я не ощущал столь же явного презрения ко всем окружающим, включая собственную семью. С другой стороны… человек вечно стремится скрыть подлое и низкое в своей натуре. Вот почему, уподобляя себя животным, он отождествляет себя с волками, львами или даже драконами. Вот только больше всего человек напоминает презренного жука. Брюхо прижато к земле. Сгорбленная спина отгораживает от мира. Глаза слепы ко всему, за исключением того немногого, что могут увидеть.
Сейчас они просто перестали скрывать своё истинное отношение. В этом пропал смысл, только и всего. И мне пора ответить им той же монетой.
Посмотрев на свою руку, прикрыл глаза и… не знаю, постарался вызвать чувство магии? Всё-таки тот ренегат утверждал, что хотя бы канал к собственному измерению способен создать каждый, даже необученный колдун.
— Давай, — злобно скривился я, изо всей силы желая ощутить то, что было от меня скрыто. Магию.
Гнев на всё вокруг полностью затопил меня, и в какой-то момент, видимо интуитивно, мне удалось добиться желаемого. Приоткрыть канал, откуда каждый волшебник черпает силы, и освободить малую её часть. Едва заметные огоньки разлетелись по комнате, грозя поджечь интерьер, отчего я резко подскочил и стремительно затушил каждый из них.
— Может, и не стоило, — тихо пробормотал самому себе, комментируя собственный поступок. Какая уже разница? Даже если здесь разгорится пожар?
Подавив поднявшееся чувство раздражения, покинул комнату, выйдя в коридор. Отринул прочь мимолётную мысль о том, что надо бы навестить мать. С ней я уже, хе-хе, виделся! И вообще, ни к чему знатным леди находиться в одной комнате с версом.
— Скорее всего, они уже вычеркнули меня, — едва слышно произнёс я. — Хорес, как же хорошо, что императрица запретила празднования.