Я [унижаю] аристо

Рентон Рик

Тут же выдернув клинок обратно, Ратмир с презрением отшвырнул хрипящего ублюдка прочь. И немедленно схватил за сломанную ногу следующего утырка, который попытался отползи в сторону.

— Как вас пригоняют сюда из общей хаты? — Ветеран повторил вопрос с точно такими же равнодушными интонациями, как и в первый раз. И подтащил взвизгнувшего от боли арестанта поближе.

— Через улицу нас приводят! — Арестант забегал глазами от двери к двери. — Через ули…

Недовольно вздохнув, боец не дал тому договорить, стремительно повторив операцию с

заточкой. И ещё до того, как здоровяк обернулся к третьему оставшемуся в сознании арестанту, тот даже отпустил свой отбитый пах. И задрав руки перед лицом, съёжился, спешно затараторив:

— Я знаю! Я скажу! Я покажу! Не надо! Не надо! Не надо!!!

Ратмир остановился. И чуть склонил голову на бок:

— Насчёт улицы только не свисти мне тут. Я знаю, что под камерами вас туда-сюда на случки водить не будут. Иначе конвоирам придётся баблом с начальством делиться.

— Не-не-не! Снаружи не! Не выйти! Это там! Там!!! — Парень вытянул руку в сторону тележки с чистым бельём. — Внутри! Сюда привозят в грязном, а обратно выкатывают в чистом!

— Внутри тележки вас возят?

— Д-да!

— А кто?

— Другие шерстяные… У кого по прачке наряд!

Боец брезгливо поморщился и переглянулся со мной:

— Ты этим жаргоном владеешь, пацан?

— «Шерстяные» — это он про таких же, как сам. Хозяйские придурки. Делают, чё скажут за лишнюю пайку. Или чтоб хотя бы не били…

— Так и знал, что ни хера ты не из барских щенят… — Ратмир ухмыльнулся и снова повернулся к перепуганному зэку, указав на него заточкой. — Эти твои… Шерстяные… Они так же одеваются, как ты?

Вжавшись в стену от этого жеста, парень опустил взгляд от окровавленного клинка на свою яркую оранжево-голубую робу. И снова торопливо закивал.

— Тогда раздевайся… — Ветеран снова обернулся ко мне. — Твой размерчик, вроде… Не побрезгуешь прошлогодней коллекцией?

— Я прикидывался и похуже…

— Ну конечно… — Боец снова усмехнулся, скептически оглядывая мою фигуру. — Как тебя в том детсаду ещё не выкупили… Барин из тебя, пацан, как из меня бухгалтер…

— Прикрытие тоже не во дворце росло. — Я оглянулся, чтобы лишний убедиться в том, что форма остальных зеков уже основательно пропиталась кровью. — А ты прямо так пойдёшь?

— Я внутри поеду. — Ратмир вернулся к дрожащему арестанту. — Щас только узнаем сначала, куда рулить…

Торопливо переоблачаясь в тюремные шмотки, я одновременно внимательно прислушивался к сбивчивому рассказу зэка о том, как добраться от прачечной до жилых помещений тюремного блока.

А ветеран в это время принялся скручивать из пары простыней некое подобие верёвки.

— И… И потом там пост будет на входе… — Заканчивая свои причитания, отбитый арестант с опаской косился на импровизированную верёвку. — Если с телегой идти, то просто так пропустят… Там в теме, что щас здесь приём идёт…

— В теме, говоришь… — Ратмир сноровисто привязал один конец самодельной верёвки к ручке двери, ведущей в помещение с сушилками. И вновь обратился к голому

зэку. — Забыл про ещё один момент, дорогуша… Сейчас ты вместе со мной внутри этой телеги поедешь. И если по пути что-то будет не так, как ты рассказал… — Ветеран сощурил один глаз и глянул в потолок, словно что-то считая в уме. — Да… Думаю, я найду способ наказать тебя до того, как нас заластают… Ты даже жив останешься. Но рад этому не будешь.

Опустив взгляд от потолка, Ратмир проследил за реакцией арестанта. И когда тот забегал глазами по прачечной, боец жутковато ухмыльнулся, поигрывая свободным концом верёвки:

— В связи с новыми обстоятельствами — точно ничего не хочешь добавить к своему рассказу, дружок?

Задавая вопрос, он шагнул к бессознательному главарю. И, продолжая неотрывно следить за сжавшимся в углу арестантом, боец не глядя схватил главного извращенца за шкирку и подтащил обратно к двери с верёвкой. Затем один раз обернул свёрнутые простыни вокруг шеи главаря. И, слегка натянув, привязал другой конец к трубе с кипятком. Таким образом, что бессознательный зэк остался сидеть посередине длины верёвки, свесив голову из затянувшейся вокруг его шеи петли. И теперь тот, кто попытается открыть дверь сюда из сушильни, будет неизбежно одновременно с этим душить этого ублюдка.

Перепуганный арестант проследил за всеми манипуляциями с открытым ртом. И когда Ратмир снова взглянул на него, тут же снова начал сбивчиво тараторить:

— А, вспомнил, вспомнил! — Парень перестал с ужасом рассматривать получившуюся инсталляцию. И активно закивал, перенеся взгляд на бойца. — Там же надо ещё пароль сказать! На посту!

— Какой ты забывчивый, оказывается… — Ратмир нахмурился и, шагнув ближе, достал заточку из-за пояса. — Может ты ещё и пароль забыл?

— Не! Я помню! Точно помню! — Голый арестант снова вжался в угол между стиральными машинами. — Фризляндский штурвал!

— Чего? — Боец с недоумением покосился в мою сторону.

Но я лишь пожал плечами в ответ. Такой фени даже я раньше не слышал.

— Да это пароль такой! — Голый зэк снова начал пускать слёзы. — Точно! Я правду говорю! Правду!!!

— А после поста что — сразу общага начинается, хочешь сказать? — Ратмир продолжал приближаться к перепуганному парню, поигрывая заточкой.

— Нет! — Зэк быстро замотал головой, разбрызгивая сопли. — Там склад со шмотьём! И смотрящий дежурит… Но ему похер на хозяйские дела! Лишь бы шмотки не трогали! Он сам дверь наружу откроет!

Когда сбивчивые причитания остановились, ветеран покружил заточкой перед лицом арестанта:

— И со склада мы попадём…

— И со склада уже к камерам можно выйти! Через двор с тренажёрами! До отбоя там всё открыто! Тут же не строгач!

Ветеран глянул в мою сторону:

— Там твои люди тебя найдут?

— Должны…

— «Должны» или найдут?

— Найдут.

— И выведут наружу?

— Ну… Не совсем прямо наружу. Но за пределы «Шашек» точно. Ты сможешь уйти. А я потом вернусь.