Я [унижаю] аристо
Шрифт:
Не без труда увернувшись ещё от одного пинка, я откатился дальше в сторону — прочь от пятёрки извращенцев и яростного пленника. Мужик снова зарычал — не то от очередной неудачи, не то от того, что капли застывающей обратно цепи теперь жгли ему лодыжки.
— Да ты фокусник, воробышек… — Пятёрка во главе с жилистым ублюдком, который, судя по голосу, раньше был у меня за спиной, стала аккуратно выстраиваться в полукруг, поигрывая палками. — Ну ничего… Я трупиком твоим поиграю… Тут ты ещё долго будешь тёпленький…
Мягко шагнув в сторону,
— Так ведь можно даже пару лишних щёлочек проделать…
А мои руки, тем временем, стремительно теряли раскалённую яркость. Словно густой пар быстро принимал на себя весь тот заряд ярости, что заставил их только что вспыхнуть. Ещё несколько секунд, и я снова останусь один против пятерых отморозков с голыми руками…
Нет. Не один!
— Р-ры-а!!! — Мужик у трубы снова пнул пустоту, когда почуял моё присутствие. Увернуться от слепого пленника было несложно. И уже следующим движением я схватился за цепь, натянутую вокруг трубы между его ручных браслетов.
Но расплавленный металл теперь вовсе не брызнул в разные стороны, как в случае с кандалами на ногах. Звенья лишь слегка покраснели, остывая так же быстро, как и моя пятерня…
— Рви цепь!!! — Пытаясь переорать гневное рычание пленника, я принялся стягивать мешок с его головы, желая продемонстрировать ему раскалённые кандалы. — Рви, пока горячо!!!
И как только мне всё-таки удалось стащить грязную тряпку, арестант резко замолчал.
С широкого грубого лица, густо покрытого старыми шрамами, на меня уставились полные ярости глаза Ратмира Боровика.
Глава 6
Рви, пока горячо
Миг — и взгляд здоровяка прыгнул вниз — на раскалённую цепь. Она уже почти не светилась, но, очевидно нещадно жгла ему руки, передавая жар даже через толстые браслеты.
— Мв-а-а-а-а-ргх!!! — Резко отпрянув назад, Ратмир заревел и, казалось, напряг все мышцы в теле — каждая жила под кожей вздулась как на анатомическом манекене. И прежде чем из клубов пара на нас налетела пятёрка извращенцев, я успел заметить, как звенья цепочки явно начали деформироваться.
На его бритую голову и покатые плечи тут же приземлились несколько торопливых ударов и тычков палками. Но одновременно с этим центральное звено всё-таки лопнуло. И громила по инерции откатился прямо под ноги контингенту пресс-хаты, гремя обрывками цепей по полу.
Хрукт! Нога одного из отморозков сложилась вбок. И тот завалился на пол, завопив от боли.
Крак! Локоть другого выгнулся в неправильную сторону, мгновенно окрасив рукав робы в тёмно-красный. Арестант и арестант задохнулся от болевого шока, сипло брызгая слюнями.
Чвак! Перехватив выпавшую из сломанной руки палку, лысый здоровяк немедленно ткнул её в раскрытый рот ближайшего противника. И уже третий ублюдок отшатнулся назад, заклокотав что-то заткнутым деревяшкой горлом. Машинально схватившись за торчащий изо рта конец палки, он позабыл о всяком
Вжух! Нырнув под размашистый удар дубинки, ветеран без затей двинул четвёртому отморозку кулаком в промежность — так, что тот даже немного подпрыгнул. Прежде чем рухнуть обратно и припасть на колени, хватая ртом воздух.
Фтк-фтк-фтк-фтк! Это уже заточка в руках того козла, который всё время называл меня «воробышком», начала вонзаться здоровяку куда-то под рёбра. Уличив момент, извращенец налетел на бритоголового бойца сзади. И пока ветеран был занят остальными ублюдками, запрыгнул на широкую спину и принялся колоть с частотой швейной машинки.
Но едва Ратмир попытался его сбросить, этот подонок тут же отскочил назад, ловко уходя из-под взмахов широкой пятерни, норовившей ухватить его за руку с оружием. А когда боец развернулся, стремясь тут же перейти в атаку, не смотря на расползающееся по грязной футболке пятно, главный извращенец не глядя дотянулся до какой-то банки, стоявшей на стиральной машине. И в глаза бритоголовому ветерану тут же полетела горсть белого порошка.
Утробно зарычав, Ратмир зажмурился и, слепо вспоров воздух парой хуков, отшатнулся назад, схватившись за лицо. А извращенец тут же развил успех, снова прыгнув вперёд со своей заточкой.
Но то, как я выскочил из-за широкой спины ветерана и ткнул ублюдка палкой в живот, тот заметил уже после того, как удар прошёл.
Однако и тут этот гад проявил чудеса ловкости. И после того, как он отбил следующий удар палки ногой в сторону, я неожиданно оказался лицом к хрипящему от ярости ветерану. А извращенец — у меня за спиной. Одной рукой он теперь прижимал меня к себе, обхватив за шею. А другой — приставил заточку к артерии под ухом:
— Стопэ, воробышек…
Я замер, глядя на то, как Ратмир щурится на нас сквозь воспалённые веки. Стерев с лица порошок, другой рукой он подобрал спадающие штаны и ловко застегнул их обратно.
А извращенец за моей спиной, тем временем, продолжать шипеть по-змеиному:
— И ты, крепыш, охолони… Давай, вали за дверь к серым обратно, раз такой дерзкий… Ты всё равно не в моём вкусе…
Ветеран перестал рычать, стряхнул мокрый от слёз порошок с руки и криво усмехнулся:
— Думаешь, мне есть до него дело? — Чистой рукой он теперь зажимал раны на боку. Но сквозь пальцы всё равно просачивалась тёмная кровь.
— Ты… — Я захрипел под локтем арестанта, превратившимся в стальные тиски. — Ты мне должен…
Когда ветеран вдруг перестал ухмыляться, время остановилось.
Я замер в ожидании укола в шею…
Ублюдок за спиной сжал локоть ещё сильнее…
Но Ратмир принял решение за долю секунды. И ещё за столько же воплотил его в жизнь.
— А? — Послышалось у меня над ухом лёгкий выдох. Повинуясь рефлексу, арестант за моей спиной, похоже, всё-таки тоже глянул куда-то на потолок — туда же, куда за миг до этого с тревогой глянул Ратмир, вдруг слегка отпрянув.