Я в любовь нашу верю...
Шрифт:
— Пожалуй, пора расходиться, если мы хотим провести завтрашний… — Усаги бросила взгляд на часы, — ой, уже сегодняшний день со своими родными.
— Но ведь… — начала было Минако, желая напомнить о прерванном девичнике, но смущенно умолкла. С мыслями о грядущем не очень-то получится вернуть прежний настрой; плюс, кавардак в гостиной и пятна от пролитого вина на ковре напрочь убивали какое-либо желание развлекаться. Да и после блужданий по Безвременью всем жутко хотелось лечь и забыться.
Девушки распрощались до послезавтра и с тяжелым сердцем покинули квартиру Минако. Ушел и Кунсайт, бросив напоследок что-то неразборчивое о жилище
Впервые за долгое время оставшись наедине, влюбленные тут же потянулись друг к другу с объятиями. Впрочем, это был не столько знак нежности, сколько отчаянный момент близости перед прощанием. Минако подняла голову, и Эндимион быстро поцеловал ее в губы — большее он не мог себе позволить. Пока не мог.
— Ты знаешь, я хотел бы остаться, — пробормотал принц, вновь прижимая Айно к своей груди, словно драгоценную панацею.
— Знаю, — вздохнула девушка, отстраняясь с явной неохотой и делая шаг назад. — Но вместе с тем понимаю, что должен.
— Чтобы помочь вам… — напомнил Эндимион, многозначительно посмотрев на Минако.
Та кивнула и выдавила из себя нервную улыбку. Принц улыбнулся Айно в ответ и, взмахнув плащом, исчез, переносясь в Темное Королевство. Им предстояло разлучиться всего на день, но это будет самый длинный день в жизни. И что предстоит после? Знало лишь время.
Артемис вернулся с кухни с полным блюдом овощных роллов и двумя парами палочек, молча протянул все это Минако и плюхнулся рядом с ней на диван.
— Как ты догадался, что я умираю с голоду? — поинтересовалась Минако, окуная ролл в соевый соус и с наслаждением отправляя его в рот.
— У тебя глаза голодные, — отшутился Артемис, принимаясь за еду. — И, к тому же, решил сделать тебе приятное.
— Спасибо, — проговорила девушка, с жадностью проглотив ролл и потянувшись за новым.
Они ели молча. Когда последний кусочек был съеден и друзья наелись до отвала, Артемис по-отечески приобнял Минако за плечи. Она пододвинулась ближе и положила голову ему на плечо.
— Страшно? — спросил жрец несколько минут спустя, словно прочтя сокровенные мысли подруги.
Айно кивнула:
— Безумно. Но об этом никто, кроме тебя, не узнает…
Рождество для Ами всегда было особым праздником. Даже став взрослой, девушка не утратила способности чувствовать волшебную атмосферу, присущую этому дню. Двадцать пятого декабря в воздухе витала атмосфера предновогоднего чуда, вызывая в душе Мицуно чувство приятного возбуждения, сравнимого лишь с ожиданием Дня рождения.
На Рождество Ами позволила себе такую роскошь, как долгий и крепкий сон. Вернувшись домой поздней ночью, она тихонько, чтобы не разбудить мать, прокралась в свою комнату, бесшумно разделась и скользнула в постель, натянув одеяло до подбородка. Девушка безумно устала от выпавших на ее долю приключений, а потому уснула в ту же секунду, когда смежила веки. А когда открыла, за окном уже был белый день. Стрелки часов показывали половину десятого утра, и Ами от неожиданности резко подхватилась с кровати, думая, что опоздала. Следом мелькнула мысль, что спешить, в общем-то, некуда — Рождество все-таки, — и девушка вновь откинулась на
Не было ни дня в году, чтобы Мицуно никуда не спешила. В библиотеку, на занятия в университет, на дополнительные курсы, в бассейн, на встречу с подругами, на помощь тем, кто попал в беду… Весь день Ами был расписан едва ли не по минутам. Девушка старалась рационально использовать свое время, уделяя львиную его долю учебе и саморазвитию. На отдых оставалось всего ничего, да и борьба за добро и справедливость порой путала все карты, но Мицуно не сетовала на трудности.
Однако сегодня Ами решила изменить сама себе. Никакой учебы, никаких книг — девушка специально убрала их с глаз долой, чтобы учебники и энциклопедии не служили ей немым укором. Это Рождество Мицуно хотела провести по-семейному просто: приготовить с матерью традиционный праздничный ужин, посидеть за столом в теплой компании близких людей, посмотреть любимый фильм, свернувшись калачиком на диване, а затем уснуть, вспоминая каждый теплый момент прошедшего дня.
Мысли девушки омрачались лишь отсутствием отца. Как же было бы здорово провести Рождество вместе с ним и мамой! Ами хотела, чтобы хотя бы на один день они вновь стали настоящей семьей и отметили праздник так, как бы это сделали сотни других семей в Токио.
Но одного желания явно было недостаточно и, памятуя о данном обещании провести последнее Рождество так, как велит сердце, девушка решительно потянулась к телефону…
Уже нарезая авокадо для фирменного маминого салата, Ами то и дело бросала полный надежды взгляд в сторону входной двери. Интересно, приедет ли отец? Он был немало удивлен звонком дочери, и на ее просьбу приехать ответил весьма неоднозначно — ни согласием, ни отказом. Однако Мицуно верила в лучшее, ожидая, что дверь вот-вот распахнется, и в дом войдет румяный от свежего морозного воздуха отец. Он поправит очки, улыбнется, стряхнет с шапки и воротника пальто снежинки и весело поприветствует хозяек дома.
Время утекало сквозь пальцы, а отец так и не появился. Лихорадочная надежда Ами на чудо сменилась легкой обидой, и к тому моменту, как они с матерью сели за стол, Мицуно была донельзя расстроена. Это не замедлило отразиться на ее лице, и Мичико, с тревогой взглянув на дочь, поинтересовалось:
— Что с тобой, Ами? На тебе лица нет.
— Все в порядке, — слабо улыбнулась девушка, ковыряя в тарелке жаркое. Она поспешно опустила глаза, чтобы мать не прочла в них тоску и смятение, и поспешно отправила в рот кусочек мяса со специями. От переживаний Ами даже не ощутила его пряного вкуса. Чувствуя на себе внимательный взгляд матери, девушка усиленно зажевала и, наконец, проглотила кусочек.
В этот самый момент в дверь позвонили, и Ами подскочила, точно ужаленная. Сердце ее бешено заколотилось, точно птица попавшая в силок, в душе вновь воскресла отчаянная надежда на то, что сбудется ее рождественское желание. Крепко сжимая в руках вышитую полотняную салфетку, девушка, не помня себя, бросилась к двери.
Счастью ее не было границ, когда на пороге Ами увидела отца — точь-в-точь такого же, как и в ее мечтах — раскрасневшегося от мороза и припорошенного подтаявшими снежинками. В руках Тоширо держал бисквитный торт с кремом — сладость, без которой не обходится ни один рождественский стол.