Я, Великий И Ужасный
Шрифт:
– Правитель Вохе вообще не слышал про типулу-таками - отвечаю спокойно - Кума-Тика, который был свидетелем произошедшего с нашим кораблём, сказал тамошнему правителю, что "Пять перьев топири" не из "страны чёрных", а с Пеу. Но никто больше это не мог подтвердить. Когда Буку-Мика и Тур-Паху приплывут домой, они подтвердят слова Кумы-Тики. Тогда корабль отпустят. Но лучше отправить в Вохе послов от Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками, которые договорятся с правителем Вохе и его союзниками, чтобы людей Пеу принимали на севере как друзей.
Господа советники некоторое время молчали, переваривая услышанное. Выждав, на мой взгляд, достаточное время, чтобы самый тугодум успел усвоить сказанное, я добавил: "Возглавлять послов будет Гокурегуй, родич почтенного Ванимуя. Ему доводилось общаться с людьми Вохе, он знает их язык. А помогать Гокурегую станут Тагор и Хита.
Ага, размечтался.... Следующие полчаса ушли на выяснение, почему именно какой-то хонец будет главным. "Сильные мужи" Текока и Ласунга имели собственное мнение на этот счёт. В итоге мне всё же удалось отстоять кандидатуру ванимуева кузена - главным образом благодаря тому, что тот, в отличие от уважаемых людей из внутренних областей острова, понимает вохейский и, вообще, имеет опыт общения с заморскими гостями.
По большому счёту, и глава посольства, и его полномочия, с моей точки зрения особой роли не играли. Но ведь господа члены совета о его декоративной роли не ведали. Так что приходилось изображать свою активную заинтересованность и спорить.
Когда перешли к тому, что должен говорить Гокурегуй, господ членов Совета ожидал не очень приятный сюрприз: Солнцеликая и Духами Хранимая вдруг вздумала высказать своё собственное мнение. Ну, для меня-то, допустим, это не стало совсем уж неожиданностью - учитывая характер, рано или поздно Рами должна была начать демонстрировать окружению, кто хозяин в Тенуке. А девочка она умненькая, живо впитывающая новую информацию и вполне способная оную анализировать не хуже взрослых мужиков, снисходительно воспринимающих типулу-таками с позиций папуасского мужского превосходства над глупыми бабами. Да и Сонаваралингатаки с юной правительницей не только созданием будущих наследников занимается. Причём, иной раз я сам удивлялся, до чего додумывался этот бесёнок, выслушав очередной мой монолог по вопросам государственного управления.
Сюрпризом стало, пожалуй, то, что выступила правительница столь неожиданно и резко. С того дня, когда после переворота Раминаганива столкнулась с всеобщим неприятием своих кровожадных планов в отношении тех, из-за кого она была лишена на долгие месяцы общества любимого Сонаваралинги, типулу-таками предпочитала не высказывать собственное мнение, а внимательно выслушивать советников. Формально, конечно, Солнцеликая и Духами Хранимая выступала последней инстанцией, за которой было принятие того или иного решения по спорным вопросам, но на практике она всегда прислушивалась к мнению большинства. Ну, или к моему - если оно не совпадало с мнением остальных Солидных и Разумных Мужей.
Правда, я редко настаивал на претворении в жизнь именно своих предложений. В одних случаях признавая правоту оппонентов - не в смысле того, что предлагаемое мною не нужно или вредно, а в том, что нормально осуществить многое из желаемого не позволит папуасская косность. В других же просто-напросто предпочитал действовать мимо господ советников. Например, когда от лица братства "пану макаки" начал предоставлять земельные участки на осушенных местах вдоль дороги из Хона в Тинсок ганеоям из Текока, Ласунга и Хона с Вэем. С несколькими условиями: после двухлетнего льготного периода переселенцы должны будут поставлять с пиу земли по десять корзин коя, пять корзин вохейских бобов и одну годовалую свинью. Также каждый мужчина обязан был отработать на работах по строительству дорог, каналов и прочего тридцать дней в году. Правда и бонусы они получали приличные: на каждого взрослого полагалось по три осушённых и пригодных к возделыванию пиу, а общее количество земли, которую переселенцы могли обрабатывать, ничем не ограничивалось, причём с тех участков, которые они сами осушат и введут в оборот, никаких поборов взиматься не будет в течение двадцати пяти лет. На каждые две семьи выдавались бык с коровой и лёгкий плуг.
Для обучения новым методам хозяйствования в поселенцы пришлось зачислить парочку уже подросших ребят из числа тех, кто ухаживал за скотом в предыдущие годы, а также одного из тенхорабитов второй волны. Обычный крестьянин, овдовевший ещё дома, по просьбе Шонека остался в Мар-Хоне помогать управляться с возросшим стадом, да так и вписался в местный социум: сошёлся с матерью Туни и Ониу, ухитрившись обеспечить тех светлокожим братиком; отремонтировал и отчасти перестроил на вохейский манер хижину, где проживала вдова. К переселению из порта в южные болота Тумрак-Гыршынай отнёсся философски: раз Сонаваралингатаки, которого слушаться велел сам Вестник, приказал, то придётся выполнять.
Металлическими же орудиями труда поселенцев будет обеспечивать собственный кузнец
В общем, в перспективе должен получиться надёжный источник прибавочного продукта и рабочих рук для всяких разных начинаний, при этом с довольно лояльным населением. Чему порука его племенной состав и одно на первый взгляд не слишком заметное изменение в статусе поселенцев - несмотря на необходимость платить натуральный оброк, жители Укулету-Хопо получали право вступления в ряды регоев и "макак". Таким образом, по своему положению они приравнивались к рядовым мигрантам-тенхорабитам. Положа руку на сердце, я вообще взял бы и уравнял всё население Великого Пеу в правах и обязанностях - чтобы все они платили налоги в государственную казну, и всех их можно было бы привлечь к службе в армии. Действовать, увы, приходилось вот так, постепенно: ганеои, конечно, будут рады получить возможность наравне с дареоями становиться воинами, но представители привилегированной касты не потерпят такого нарушения старых обычаев. Вот и остаётся мне только маленькими порциями переводить гане в новый статус. Причём эта новая деревня не последняя - будут и другие, благо Хухе в ближайшие год-два обещает только на юге Вэя и в Бунсане осушить не менее двух тысяч пиу земли. Главное, удалось бы и дальше проводить ту же политику: чтобы переселяющиеся ганеои продолжали эксплуатироваться, но при этом получали право становиться воинами. С ещё с большим удовольствием я бы превратил в податное сословие дареоев. Но здесь пока оставалось только мечтать. Впрочем, есть у меня одна задумка, которая при грамотном исполнении заставит моих папуасов если не платить налоги государству, то добровольно рвать жилы на благо прогресса.
Точно также, безо всякой санкции Совета Солидных И Разумных Мужей, началась работа первых начальных школ в Мар-Хоне и Тин-Пау: по два учителя из выучеников Тагора и Шонека нашлось, а учащиеся набирались на сугубо добровольной основе. Впрочем, желающих было не так уж и мало, особенно в морских воротах острова - статус грамотеев, в массе своей находящихся в окружении Сонаваралинги-таки, оказался в глазах народа весьма высоким, и многие захотели такой же судьбы своим чадам. Так что я даже вынужден был распорядиться, чтобы учителя не стеснялись отсеивать и выгонять нерадивых школяров. Но, даже учитывая, что через пару месяцев занятий добрая треть учеников оказалась отчисленной, всё равно в мархонской школе обучалось больше шести десятков ребят и девчонок в возрасте от восьми до пятнадцати лет. В основном, конечно, преобладала сильная половина папуасского молодняка, но никто не запрещал и слабому полу приобщаться к новинке. В Тин-Пау, где не было наглядной агитации в виде писцов, пользующихся расположением Великого и Ужасного меня, нагрузка на первых учителей была поменьше - всего два с половиной десятка учащихся на двоих педагогов. Но лиха беда начало....
Во вспыхнувшую дискуссию о полномочиях посольства я встревал без огонька - так, для проформы. Особо бурный полёт фантазии способны остановить и Хиштта с Шонеком, присутствующие на совете в качестве консультантов, в этот раз - по внешней политике. Мне же пришлось только ближе к концу, когда все высказались и уже выдохлись, произнести итоговую речь, которая сводилась к нескольким простым тезисам: прибыть на Икутну, представиться местным властям по полной форме, озвучить озабоченность и недоумение по поводу задержанного корабля, выслушать суть претензий со стороны наместника, с привлечением свидетелей из числа вохейских купцов доказать, что "Пять перьев топири" никакое не тагирийское судно, договориться об условиях торговли между нашими странами.
Закончили обсуждения чуть ли не за полночь. В итоге никаких сил заводить с Рами разговор о необходимости моего участия в посольстве уже не оставалось. Добравшись до своего тюфяка в покоях типулу-таками, я почти сразу же уснул. Тэми приткнулась, было, у меня под боком, но посреди ночи расплакалась малышка Ками, и она перебазировалась в "детский" угол хижины.
Утром я опять не знал, как подступиться к разговору. От того начинал злиться на самого себя. В итоге Рами сама, заметив странность в моём поведении, спросила ближе к обеду: "Ралинга, что тебя тревожит?" Ненужных ушей рядом не было, но я всё равно отвечать старался как можно тише: "Тэми, вчера на совете я не сказал всей правды насчёт посольства. Но от тебя скрывать не могу". Моментально посерьёзнев, она внимательно смотрела на меня, ожидая продолжения.