Я, Великий И Ужасный

Кацман Изяслав

В хижине я пробыл недолго: добавил к висящему на поясе ножу бронзовый топорик, кинул в заплечный мешок несколько безделушек заморского происхождения. Больше брать нечего: припасы, чтобы перекусить в дороге, тащат рядовые бойцы, бумаги возьмёт Шонек или его молодой помощник. "Макаки" же несут и маленько украшений, сделанных в нашей мастерской - раздать нужным людям и их жёнам с дочерьми. Оружия в этот раз в Тенук не несём - производство меди в Кесу временно приостановлено, там как раз закончили собирать большое водяное колесо, которое будет приводить в движение молоты для дробления руды и меха для подачи воздуха в плавильную печь. И теперь занимаются его установкой, а также сооружением и отладкой передаточных механизмов между колесом и оборудованием. А запасы металла в мархонской литейке тоже подошли к концу.

"Пошли" - скомандовал я своей свите, собрав вещи.

Троица тенхорабитов присоединилась

к нам уже у ворот. Спустившись по изрядно облагороженной за последние годы тропе, миновали старый загон для скота. В нос ударило запахом навоза - да, четыре с лишним десятка телят это серьёзно.... Надо будет, кстати, озаботиться утилизацией образующихся в результате жизнедеятельности витуков отходов - удобрения на поля лишними не будут. Да и свиней не мешает привлечь к повышению урожайности папуасского сельского хозяйства - заставить население держать хрюшек в загонах, от чего выйдет двойная польза: и на улицах деревень чище станет, и можно будет собирать "произведения" и вывозить на поля. Если честно, опасность наступить ногой в плетёном тапке в дерьмо до сих пор напрягает меня. Начну кампанию за порядок с Мар-Хона и Тенука, а там распространим это начинание на весь Пеу.

На ночлег остановились в селении, лежащем в паре часов хода от Цитадели на берегу Широкой Алуме. Ночевали, как заведено у папуасов, в Мужском доме Комуси-Хопо. Заодно пообщался с юными караульными-сигнальщиками. Для этого, правда, пришлось прогуляться до холма, где и была оборудована приёмно-передающая станция нашего светового "телеграфа" - молодняк, ответственный за нормальное функционирование кострово-дымовой сигнализации, предпочитал тусоваться на "точке". Ребятня была в полном восторге от визита Великого и Ужасного Сонаваралинги-таки. Надеюсь, моя небольшая речь, наполненная оборотами "торжественного языка", добавила у них энтузиазма, и подростки будут с ещё большим рвением следить за дымами-огнями со стороны побережья или столицы.

Староста деревни тоже был польщён тем, что столь славный деятель, как я, почтил Комуси-Хопо визитом - пусть неформальным и сугубо по делу - переночевать. Если честно, несмотря на расположение рядом с тропой между Тенуком и Мар-Хоном, я лично за то, время, что разрываюсь между резиденцией типулу-таками и морскими воротами Пеу, в сей населённый пункт доселе не заглядывал. Обычно выходя из Цитадели в утро до рассвета, мы старались за день протопать всё расстояние между крупнейшими центрами острова и с вечерними сумерками добраться до дворца Рами. Единственная причина, которая заставила меня нарушить принятый распорядок путешествия - жёсткий цейтнот. До начала штормов оставалось не так уж и много времени, каждый день был на счету. Так что следовало торопиться. А потерянные дни складываются из потерянных часов. И так целую неделю прождал, пока до Мар-Хона доберутся последние тагирийцы, участвовавшие в оловянной торговле, а также Бухшук-Мишка.

Особого желания разговаривать с боссом местного Урюпинска не было, потому отделался парой дежурных фраз, формирование которых за годы пребывания в папуасском истеблишменте я успел уже отработать до автоматизма: язык шевелится практически безо всякого участия мозга. Не знаю, насколько хорошо получается изображать принятую у туземцев светскую беседу, но мне в общем-то по барабану - детей с хозяином не крестить.

Поняв, что высокопоставленный гость не слишком расположен к общению, староста переключился на моих спутников. "Макаки", в отличие от своего "пану олени", всегда рады поговорить на достойные настоящих мужчин темы: военные подвиги и сексуальные похождения, мархонский торг с чужеземцами, общие знакомые, оружие и виды на урожай. В общем, есть о чём побеседовать. Кирхит, папуасский язык освоивший не настолько хорошо, чтобы поддерживать непринуждённую беседу, больше помалкивал, раскрывая рот только, когда к обращались непосредственно к нему. Что, впрочем, не помешало толстяку-тузтцу уделить внимания юному поколению, обитавшему под крышей Мужского дома. Уже проваливаясь в сон, я с раздражением зафиксировал, как наёмник чего-то заливает невысокому мальчику, увлекая того в неосвещённую часть большого зала.

Переправа через Малую Алуме встретила полуденной тишиной и пустынностью - у лодок, лежащих на песке в ожидании путников, не наблюдалось никого из положенных дежурных. Зато в изобилии имелись свидетельства недавнего прохождения здесь стада телят, направленного в Тенук. Так что передвигаться приходилось осторожно. Наверное, поэтому появление пары заспанных лодочников я пропустил. Кирхит, надо отдать ему должное, засёк перевозчиков, гораздо раньше - иначе тузтец реагировал бы на старика с подростком

гораздо резче. "Вышли они из под камня, щурясь на яркий свет" - всплыла строчка стихотворения. Дедок, правда, в отличие от героя не то Скотта, не то Стивенсона, горбатым не был. Ну, так и устраивать с пристрастием допрос насчёт рецептуры алкогольного напитка никто этим двоим не собирался. Хотя спросить, почему нагло нарушают трудовую дисциплину и дрыхнут посреди рабочего дня, не мешает. Что я и не преминул сделать. "Так в жару никто не ходит" - безо всякой тени смущения ответил старший паромщик - "Только ты, Сонаваралингатаки". В общем: все нормальные люди днём отдыхают, только полубезумный сонайский колдун со своими "маками" шляется туда-сюда.

Регулярная лодочная переправа в том месте, где тропа из Мар-Хона в Тенук пересекает Малую Алуме, из всех моих начинаний оказалась одним из самых востребованных. Народу, ходящего между столицей и портом, хватало ещё при деде Солнцеликой и Духами Хранимой, но путники обычно заглядывали в расположенное чуть выше по течению селение, где и договаривались насчёт лодки, попутно, по неистребимой папуасской привычке, потратив час-другой на общение с местными.

При прежнем неспешном течении жизни на просторах Пеу такое, может быть, и являлось нормальным, но для меня и это заруливание в деревню, и неизбежная потеря времени на "точение баляс" непроизводительная потеря времени. Причём, если Великому и Ужасному Сонаваралинге-таки было плевать на отрицательное мнение общества по поводу нарушения им туземных приличий, то остальные "макаки", мотавшиеся между Цитаделью и резиденцией типулу-таками, такого пренебрежения правилами этикета позволить себе не могли.

Так что учреждение переправы здорово экономило время моих людей. Расходов же особых не требовалось. Несколько лодок выделили ближайшие деревни, уже начавшие потихоньку закипать от зачастивших гостей, на кормёжку которых приходилось выделять свинину и сладкий кой. В этом плане моё желание экономить время "командированных" не шло вразрез с настроением обителей придорожных селений, разрывавшихся между необходимостью соблюдать обычаи гостеприимства и нежеланием кормить лишние рты. А дежурить деревенские выделили самых никчёмных односельчан - деда Ихиха и Титну-дурачка. Корзину баки и несколько лепёшек из пальмовой муки раз в десять дней лодочникам выделяли, а остальное тем приходилось добывать самим. Впрочем, жаловаться им не стоило. Рыба ловилась неплохо, да и заработок с переправляющихся какой-никакой шёл. Те, кто путешествует по надобностям типулу-таками и Сонаваралинги-таки, получали специальные жетоны - костяные пластинки с вырезанными трёхзначными числами, по которым переплывают бесплатно. А с остальных лодочники имеют полное право брать плату за проезд. Натурой, конечно - кто же им ракушки даст. Учитывая, что в день переправлялось не меньше десятка человек, а в сезон торга с чужеземцами иной раз и до сотни пассажиров доходило, то место довольно хлебное.

На нашем берегу я наблюдал только две лодки - одну четырёхместную и вторую на десяток человек. Ещё пара трёх- четырёхместных долблёнок валялась на той стороне Алуме. Дед Ихиха догадавшись, куда направлен мой взгляд, тут же предложил: "Мы сейчас с Тинту быстро сплаваем, пригоним".

"Ладно, не надо. Сколько поместятся в эти две, столько сейчас переправятся" - останавливаю перевозчика. Всё равно моя свита и в четыре лодки за один раз не поместится. "Потом с той стороны тебе помогут перегнать все лодки. На большой и паре маленьких оставшиеся на этом берегу точно переправятся. А одна останется здесь". Ихика согласно пожал плечами. А я добавляю: "И чтобы по одному на каждой стороне караулили. Нечего порядок нарушать". Старик опять послушно приподнял плечи. Хотя ведь точно знаю - всё равно эти паразиты будут торчать вместе. Скучно же часами ожидать клиентов в одиночестве. А так хоть с дурачком парой слов перекинется.

На практическое решение задачи про волка, козу и капусту в папуасском варианте ушло у нас где-то с полчаса. И чуть позже полудня я стою перед Солнцеликой и Духами Хранимой. За почти месяц, что мне пришлось провести вдали от своего бесёнка, живот стал ещё заметнее. Наверное, это единственное, что помешало Рами повиснуть на моей шее, как обычно она любила делать после долгого моего отсутствия. Нормы придворного этикета же подобного выражения радости не препятствовали. Боюсь, как бы, наоборот, благодаря типулу-таками папуасский дворцовый церемониал не обогатился новым элементом. Не знаю, правда, будет ли принято такое приветствие в отношении лиц одного пола, или же приживётся только в случае с разнополыми типулу и подданными. Равно как и то, на кого кто будет кидаться при встрече в случае правителя-мужчины - монаршая особа на подданных, отмеченных его милостью, или наоборот.