Я верю в завтра
Шрифт:
Она перевела взгляд на старшую невестку.
— Конечно, дорогая, вы тоже должны помочь нам пресечь эти нелепые сплетни. В такие минуты семья должна держаться вместе.
На лице Стефани отразилась внутренняя борьба. Она пробормотала, что постарается, но Бритт была уверена, что невестка не упустит случая не развеять, а наоборот, посеять слухи.
Как и следовало ожидать, следующие несколько дней оказались нелегкими. Верная своему слову, Юнис связалась с редакцией «Курьера» и ненавязчиво напомнила издателю о его долге по
Собравшись с духом, Бритт поведала журналисту, какой шок она пережила, так близко соприкоснувшись со смертью, когда самолет, на котором она летела, упал в море и почти все пассажиры погибли.
— Мне кажется, у меня на какое-то время помутился разум. Некоторые события полностью выпали из памяти… Помню только, что я бродила по городу, как в тумане, и думала только об одном… Я чувствовала себя виноватой, что осталась жива, когда столько людей — а ведь среди них были дети! — погибло, — рассказывала Бритт.
Эта часть ее истории была сущей правдой, и она почувствовала себя гораздо уверенней.
— Не знаю, сколько времени прошло, но в конце концов я очутилась в Сосалито. Я совершенно не помнила, что со мной случилось, а последние четыре года вообще выпали из памяти. К тому же я где-то потеряла бумажник… В отчаянии я забрела на какой-то склад, чтобы попросить помощи, и там познакомилась со Стеллой Слански…
Бритт принялась рассказывать, как Стелла предложила ей работу на комбинате, как была добра к ней. Здесь все пошло гладко, потому что Бритт говорила правду. К тому времени, как она закончила свою историю, описав, как к ней чудесным образом возвратилась память, чувствовалось, что репортер, поначалу настроенный несколько скептически, в конце концов поверил всему, что услышал.
И только когда он ушел, оставив Бритт наедине с Крейгом, молодая женщина почувствовала, что от волнения так сжала кулаки, что у нее даже заболели пальцы. Она ожидала от мужа слов одобрения — вот, мол, как здорово она умеет врать, — но вместо этого он коротко заметил, что ей, похоже, надо выпить, чтобы успокоиться, и принес жене стакан шерри.
Если встреча с репортером была подлинным испытанием для Бритт, то радушное приветствие миссис О'Брайен искренне порадовало ее, хотя одновременно Бритт почувствовала себя виноватой.
— Я одна не верила, что вы погибли, — торжествующе возвестила кухарка, утерев слезы. — «Попомните мои слова, — сказала я мистеру Крейгу, когда услышала эту новость, — эта девочка рано или поздно непременно объявится. Если бы она действительно умерла, я бы это почувствовала, а чутье мне подсказывает, что она жива. Чутье еще ни разу меня не подводило!» Если бы он только меня послушал… А то ведь весь извелся от горя, бедняжка! Бродил по дому, как привидение, ничего в рот не брал, ни с кем не разговаривал. И так почти целый год…
Она остановилась, чтобы перевести дух, и пристально посмотрела на Бритт.
— Уж не знаю, что там между вами произошло, но одно могу сказать
«Не от горя он чуть не умер, миссис О'Брайен, а от сознания своей вины», — с горечью подумала Бритт, но вслух не стала подвергать сомнению рассказ кухарки.
Интервью было напечатано в вечернем выпуске «Курьера». Совсем небольшое и под неброским заголовком, оно тем не менее сумело притушить поднявшиеся было сплетни по поводу возвращения Бритт.
Тут же начались телефонные звонки. Большинство звонивших выражали искреннее сочувствие и радость, хотя нашлись и такие — вроде подруги Стефани, — кто позвонил явно из любопытства, почувствовав, что пахнет сенсацией и в надежде выведать какие-нибудь скандальные подробности.
Отвечавшая на звонки Юнис держалась, как всегда, с достоинством, и у Бритт, до которой весь вечер доносился неторопливый ледяной голос свекрови, больше не осталось сомнений в том, что скандалу в Дуглас-Гроув, опорочившему почтенную семью, не суждено разгореться.
Накануне ночью в мотеле Бритт не могла сомкнуть глаз, и не только потому, что днем ей предстояла встреча с Юнис и Стефани. Значительно более серьезной проблемой представлялась ей следующая ночь, когда придется оказаться в одной спальне с Крейгом. Хотя интимные отношения между ними стали редкостью в последние месяцы перед ее отъездом, Крейг никогда не заговаривал о том, чтобы перебраться в другую комнату. Если он сделает это сейчас, всем станет очевидно, что между ними что-то неладно.
Пока Крейг ни словом не упомянул о предстоящей ночи. Молчала и Бритт. И вот теперь, когда они впервые после ее возвращения поднимались наверх в спальню, молодая женщина нервничала, не зная, чего ожидать и как себя вести.
Она молча удалилась в гардеробную, чтобы переодеться, а когда несколько минут спустя появилась в спальне, облаченная в ночную рубашку и халат, то обнаружила, что Крейг постелил себе на диванчике и уже спит. Странное чувство одиночества охватило Бритт. Она скользнула в широкую двуспальную постель, но уснуть никак не могла.
Бритт попыталась сосредоточиться на очередной главе своей кулинарной книги, но мысли ее все время возвращались к Крейгу. За весь этот день он лишь один раз, да и то явно чтобы угодить матери, поцеловал Бритт. Мимолетное прикосновение его губ разбудило в ней воспоминания, которые она предпочла бы забыть.
Какими жгучими и страстными были некогда поцелуи Крейга, не то что это вежливое холодное прикосновение! И с какой готовностью сама она подставляла мужу губы и открывала сердце, принимая дар его любви и даря любовь сама… Что же случилось? Почему все вдруг так изменилось? Даже если он понял, что его женитьба была ошибкой, неужели страсть, некогда бросившая их в объятия друг друга, ничего не значит?
По щеке Бритт поползла непрошеная слеза. Перевернувшись на живот, она уткнулась лицом в подушку. Ей наконец удалось уснуть, но и во сне она видела Крейга. Вот он ложится рядом с ней, обнимает, и прикосновение его ладоней заставляет трепетать ее тело…