Я возьму твою дочь
Шрифт:
София вышла на улицу, не испытывая ни облегчения, ни утешения. Молилась она за последние годы уже предостаточно. Беспрерывно. При каждом объятии Йонатана она посылала молитву к небу, но всегда напрасно.
Иногда она мечтала о другом мужчине, о каком-то незнакомце. Лишь на одну ночь. Или хотя бы на час. О мужчине, которого она не знала и не любила, но который мог бы исполнить ее самое большое желание. Она не решилась исповедоваться в этом дону Лоренцо, хотя это, конечно же, было грехом.
«Йонатан, – подумала она, – проклятье,
30
Хотя прошло уже три дня после похорон доктора Энгельберта Кернера, телефонные разговоры с Софией по-прежнему были очень трудными. Она была молчаливой и закрытой, и Йонатан вынужден был признать, что он тоже, когда речь шла о чем-то личном, не имел таланта разговаривать по телефону.
– Как у тебя дела?
Так начинался почти каждый разговор.
– Хорошо.
– Что нового?
– Ничего.
– Как дела у Аманды?
– Ты же знаешь.
– А у тебя? Что ты делаешь целыми днями?
– Я жду тебя. Вчера я ходила гулять. Но в одиночку никакого удовольствия.
Наступал момент, когда ему больше ничего не приходило в голову. Он хотел сказать, как скучает по ней, и не мог. Это казалось бессмысленным, когда она была не рядом, а за полторы тысячи километров от него.
– Когда ты вернешься?
– Скоро. Совершенно точно. Через пару дней. Мне нужно еще немного времени.
– Для чего?
– Я же тебе уже говорил, что моя кузина больна. София, мне нужно еще пару дней позаботиться о ней, у нее нет никого, кроме меня. А сейчас спи, любовь моя, и пусть тебе приснится что-нибудь хорошее.
– Да. Я люблю тебя!
Этими словами София заканчивала каждый разговор и сразу же клала трубку. Она не давала ему никакого шанса сказать: «Я люблю тебя тоже».
Свою машину с итальянскими номерами он оставил на стоянке в Вильмерсдорфе перед пансионатом и взял напрокат другую в маленькой фирме, бюро которой находилось всего в двух улицах дальше. Он выбрал «гольф» десятилетней давности, по которому сразу было видно, что его на протяжении многих лет мучили разные водители.
Около трех часов Йонатан добрался до Буххольца в Нордхайде. На заправке он спросил адрес, но служащий только покачал головой. Земмеринвег? Он никогда не слышал об улице с таким названием.
Йонатан продолжал спрашивать. В конце концов домохозяйке с двумя маленькими детьми название показалось знакомым, и она послала его по улице Буххольца в направлении Хольма.
– Поезжайте все время прямо. Два или три километра, до маленького киоска. Там еще рядом остановка автобуса. Сразу после нее повернете направо и первая или вторая поперечная улица и будет Земмеринвег.
Йонатан поблагодарил, поехал туда и сразу же нашел дом номер двадцать пять. Он находился в конце улицы и был окружен высокими елями и разросшимся кустарником.
Перед дверью не было машины. Йонатан не увидел гараж, только крытую стоянку, которая сейчас была пуста. Он медленно проехал мимо, не решившись остановиться.
Прямо напротив ворот
Йонатан развернулся и остановился вблизи киоска. Потом пешком вернулся обратно, с трудом продираясь через лес параллельно улице.
Он порвал брюки, когда пробирался через заросли ежевики, исцарапал руки, загнал в ногу сучок боярышника и только через пятнадцать минут добрался до дома. Укрытый зарослями, он прекрасно видел ворота и даже обратную сторону бунгало с плоской крышей. И при этом мог быть уверен, что из дома его никто не увидит. К тому же Тобиас и Леония и не предполагали, что кто-то может наблюдать за ними из леса.
В шесть часов тридцать минут вернулась Леония. Она с ходу въехала в ворота и, взвизгнув тормозами, остановилась на крытой стоянке. Видимо, она уже не раз это проделывала. Потом она выскочила из машины и помчалась в дом. Дверь, которую Йонатан не мог видеть из своего укрытия, захлопнулась за ней. Он услышал, как щелкнул замок.
Часом позже приехал Тобиас. Он остановился на въезде, взял из машины пакет с покупками и пошел в дом. Спокойно и не спеша.
Йонатан подождал десять минут и решил забраться в сад. Усадьба не была окружена забором, так что это было несложно. Пока в саду было темно, но следовало соблюдать осторожность, потому что освещение может включиться в любой момент и он окажется на свету. Густые кусты обозначали границы участка и защищали дом от нескромных взглядов соседей. Йонатан осторожно двигался под прикрытием кустов, пока в поле его зрения не появилась сторона дома, обращенная к саду. Почти вся задняя стена состояла из стекла, так что изнутри можно было беспрепятственно видеть сад и чувствовать себя так, словно находишься под открытым небом.
Поскольку сад тонул в темноте, а гостиная была ярко освещена, Йонатан смог беспрепятственно заглянуть в дом. Гардин на окнах не было – вероятно, на ночь хозяева опускали жалюзи. Похоже, в доме на краю леса они чувствовали себя так, словно были совершенно одни и никто их не видит.
«Ошибка», – подумал Йонатан и улыбнулся.
– Дорогой, – сказала Леония, – мы получили весточку от покойника. Разве это не ужасно? Два дня назад мы похоронили доктора Кернера, а сейчас в почтовом ящике лежит открытка от него. Они, наверное, отослали ее в самом начале отпуска, и она шестнадцать дней была в пути.
– Прочитай, я не разбираю почерка Ингрид.
«Дорогие наши, здесь чудесно! Это превзошло все наши ожидания! Погода, питание и настроение – все очень хорошее. Вчера мы были на средневековом празднике в Амбре. Было очень здорово, как в сказке, словно в другом мире.
Леония посмотрела на Тобиаса. В глазах у нее стояли слезы.
– Жуть какая!
Тобиас обнял ее за плечи.