Я выбираю счастье
Шрифт:
– Это плохо, Агаша, что Стасик любит больше старшего мальчика, - тихо сказала Эльга Сергеевна, поднимаясь с дивана.
– Бог с вами, - удивилась Агаша, вставая с кресла, - скажите тоже, Эльга Сергеевна. Одинаково он любит мальчишек. Просто Миша очень любит маму и боится слова "больница". Он не помнит Веры, но мне кажется, что в глубине души какая-то память о родной матери осталась. А иначе откуда этот страх перед больницами, перед разлуками с Надей. Пойдемте-ка, поспим немного по-человечески. А то Сашуля скоро всем подъем объявит. Ему все нипочем.
– А давай Диме позвоним, - предложила Эльга Сергеевна.
– Рано же!
– возразила Агаша.
– Ну и что,
Генерал обрадовался и обещал дать залп из пушки в честь рождения внучки. Дело было за малым - найти пушку.
Надю выписали через неделю. Всем хотелось поехать встречать её и девочку у ворот роддома. Но все, кроме Станислава, остались дома. Эльга Сергеевна неожиданно приказала никому никуда не ездить.
– Пусть Стасик и Надюша вдвоем будут, когда им впервые отдадут девочку. Это их день, их первый общий ребенок...
– сказала она в раздумье, вспоминая, как хотелось ей, чтобы в тот день, когда ее, еще молодую тоже выписывали из роддома с крошечным Стасиком, и свекровь, шумная деревенская баба, испортила все, схватила ребенка сама, не дала его нести Андрею. Что-то кричала, ревела, голосила от счастья видеть внука и совсем не интересовалась мыслями и чувствами сына и невестки. Эльга Сергеевна с Андреем вроде оказались ни при чем. Эльга Сергеевна не хотела повторения подобной сцены. Вот и приказала Станиславу ехать одному.
– Но это ты, бабка, неправа, - не согласился генерал.
– Мы же нашим детям не чужие.
– Не чужие. Мы просто там лишние будем, - заявила мать Станислава непререкаемым тоном.
– Эля, как же так?
– уже жалобно сказал Дмитрий Иванович, он не хотел сдаваться.
– Это же моя первая внучка. И твоя тоже. А ты нас не пускаешь.
– Забыл, старый пень, что у нас уже и так двое внуков, сам только что говорил, - ехидно отозвалась женщина.
– Да все я помню, - протянул генерал.
– Стаська каждый день наседает, чтобы записать мальчишек на себя. Забудешь тут. Как же!
– Ох вы, мои милые бабушки и дедушки, - обняла Олеська отца, она вырвалась на несколько часов со съемок, чтобы поздравить сестру.
– Накрутили, навертели вы в жизни всего, нарочно не придумаешь. Папкины детки свою старшую сестру мамой зовут, родной сын её мужа носит фамилию чужого деда...
– Сашка мой, - сердито поправил генерал дочь.
– Чего еще городишь? Да он весь в меня... И похож на меня!
– Твой, твой, в тебя, похож, он тоже генералом будет, - согласилась молодая актриса.
– И я твоя дочь. Про нас, пап, надо сериал снимать. Зритель и к последней серии так и не поймет, что к чему. Мама с папой Гвоздевы, сыночки Федосовы. Леночка стала Авдеевой. А какая фамилия, интересно, будет у малышки?
– Фамилия-то понятно, какая будет. Гвоздева. Имя родители никак не придумают, - заметила Агаша.
– То Катюша, то Аленка, то Маруся... Саша вчера, когда Станислав спросил его, как назвать сестренку, сказал Манькой...
– Это в честь козы, что ли?
– захохотала Олеська.
– Да, так и сказал: пусть зовут Манькой, как козу, - улыбнулась Агаша.
– Станислав сразу про Марусю забыл, откуда-то достал словарь с именами, читал, выписывал все что-то, Надюше звонил... Ох, чувствую, без имени останется ребенок. Никак родители имя не выберут.
Словом, Станислав поехал за женой и дочерью один. А имени, в самом деле, они с Надей так и не подобрали. Все, казалось, не то. Хотелось чего-то необычайного, ведь дочка родилась.
Был конец мая. Цвели вишни и сливы. Вся природа радовалась появлению нового человечка. Когда-то мужчина встречал уже своего сына у ворот роддома. Но радости не было, он знал, что Лиза уезжает,
Мужчина вошел в просторный холл роддома. Сообщил о своем прибытии. Передал детские вещи. Минут через тридцать распахнулась боковая дверь, и там была Надюша, похудевшая, бледная, но все равно самая красивая, самая желанная, а улыбающаяся медсестра несла белоснежный кружевной сверток.
– Принимайте, папаша, вашу красавицу, - сказала она.
Станислав заволновался, все приготовленные слова моментально вылетели из головы, он торопливо сунул цветы и конфеты жене, сам осторожно взял ребенка. Надя засмеялась, отдала цветы и конфеты медсестре и поспешила за мужем. А Станислав уже шел к выходу. Шел быстро, уверенно, словно всегда носил на руках грудных детей. Сердце в груди стучало часто-часто. Мужчина подошел к машине, передал ребенка Наде, открыл дверцу, аккуратно усадил жену с ребенком на руках на заднее сидение машины. Потом сел рядом.
– Надюш, покажи мне девочку нашу, - попросил он. - Я же еще ее не видел. А в окно не считается. Я все равно толком не разглядел.
Женщина осторожно развернула кружевные уголки белоснежного свертка, и показалось крошечное личико, кругленькое, как у Сашули, поджатые пухлые губки, две маленькие тонкие линии бровок сердито хмурились. Девочка спала. Станислав обнял жену, и оба они застыли перед самым главным в этой жизни, во вселенной, во всем мироздании.
– Ой, - спохватился Станислав.
– А где цветы, которые я привез тебе?
– Мне?
– переспросила женщина.
– Там же, где и конфеты. Медсестре отдала.
– Ну и пусть, - согласился мужчина.
– Главное, мы опять все будем вместе. Надюш, а может нам дочку Настенькой назвать?
– Можно и Настенькой.
Дома было готово все к встрече маленького человека. Дедушка с бабушкой, и Агаша, и Олеська с Фаустовским без конца прислушивались, когда машина остановится у их калитки. Авдеевых не было, они были на последнем звонке у Антона, сегодня было двадцать пятое мая. Новорожденную девочку все единогласно признали красавицей, но никто не лез к родителям, не старался взять на руки. Эльга Сергеевна сердито заявила:
– Нечего дышать на ребенка, а то какую-нибудь инфекцию надышите, да и сглазить можете.
– Мы не глазливые, Эль, - пытался противостоять генерал.
Но Агаша поддержала бабушку. И внучка сразу проследовала в спальню. С ней были только отец и мать. Даже мальчиков не пустили. Девочка поплакала немного, Надя перепеленала её пока еще неопытными руками, Станислав давал советы, помогал. Они вдвоем еле-еле завернули малышку в пеленку, ручки оставили на свободе. Девочка упорно их вытаскивала из пеленки. Дочка покушала и вскоре опять спокойно спала в детской кроватке, что досталась ей от братиков, которые особого интереса к сестренке не проявили, больше маме обрадовались. После этого Эльга Сергеевна, заставив всех взрослых надеть марлевые повязки на лицо, разрешила тихонько, буквально на пять минут зайти в спальню. Еще раз все подтвердили, что это самый красивый ребенок. Олеська тайком глотала слезы. Надю освободили от всего, усиленно кормили и в голос твердили: посиди, полежи, отдохни.