Я выбираю свободу!
Шрифт:
– Фель, - вскользь бросив на неё взгляд, коротко ответил я.
– Что, и всё?
– нищенка удивлённо вскинула брови.
– А как же всякие "несравненный", "древний" и "первородный"?
– Если ты называешь Валлендора "Вальком", меня непременно постигнет та же участь. Так пусть эта кличка будет хоть немного благозвучной, - отозвался я, стараясь не глядеть в её сторону и по возможности дышать неглубоко. Вблизи оказалось, что от женщины ко всему прочему сильно и крайне неприятно пахнет не то гнилой кровью, не то человеческим потом, не то лошадьми, не то вовсе -- навозом и какими-то прелыми травами. А, может
– Какой догадливый, - со смешком похвалила она.
– Что ж тебя, такого умного, вперёд послали, не пожалели?
– А есть разница?
– я насмешливо вскинул брови.
– Мне любопытно.
Ответить на этот вопрос я не успел. Понятно, откровенничать с грязной нищенкой не собирался, но даже съязвить мне не дали. Чуткие уши уловили какие-то крики и возгласы, доносившиеся, кажется, с соседней улицы. Моя спутница замерла, настороженно вскинувшись и прислушиваясь, потом ускорила шаг, явно направляясь к ведущему туда переулку. Окликать и уточнять, что происходит, я посчитал ниже своего достоинства и просто последовал за ней: мёртвые камни, из которых был сложен этот город, - совсем не лес, в котором любой эльф легко найдёт дорогу. А даже если бы это был лес, я всё равно не знал, куда лежит наш путь.
Город, построенный на человеческий манер, душил. Под ногами не было земли -- лишь камни мостовой. Вокруг почти не было зелени -- лишь невысокие каменные дома с покатыми черепичными крышами. Нет, деревья попадались, а дома не жались друг к другу вплотную, как это часто бывает в человеческих городах, но они своим количеством скорее подчёркивали чуждость этого места эльфийской природе. В высоком небе кружили вороны, их здесь было великое множество, в закоулках и под кустами ощущалось навязчивое присутствие крыс, - и на этом неразумные обитатели заканчивались, что тоже не поднимало настроения.
Когда мы быстрым шагом дошли до угла, навстречу вылетело нечто мелкое и чумазое, больше всего похожее на чахлого голема или земляную элементаль. Оно увернулось от столкновения, намереваясь продолжить начатый путь, но женщина ловко перехватила беглеца поперёк туловища. При ближайшем рассмотрении сгусток грязи оказался человеческим ребёнком, воняющим, как... как человек. Но мою проводницу это не смутило.
– Вадик, что случилось?
– уточнила она. Ребёнок перестал молча сопеть и выдираться, вскинул на неё взгляд -- и зарёванная грязная физиономия просияла щербатой улыбкой. Насколько я помню, зубы у людей меняются быстро, лет в семь.
– Тилль! Как здорово, что это ты! Там Машка, она... в общем... змей... а крыша... мы нечаянно!
– так и не сумев толком объяснить, мальчишка разревелся.
– Пойдём, - решительно кивнула она, перехватывая детскую ладонь, и через плечо бросила взгляд на меня. Кажется, просто чтобы удостовериться в наличии. Ничего не сказав, двинулась туда, откуда прибежал человечек, и мне вновь пришлось двигаться следом.
Шум усиливался. Нужное место мы определили по небольшой встревоженной толпе, собравшейся возле места происшествия, разношёрстой и пёстрой. Перворождённые, люди, лохматые полузвери, несколько коротышек, даже пара монументальных орочьих фигур возвышалась над улицей. Но мне даже удалось сохранить невозмутимое выражение лица; наверное, начал привыкать к внешнему виду здешнего населения.
– Тилль!
– первым женщину
Появлению нищенки он так обрадовался, будто меня сопровождало воплощение самой Матери-Природы. Имя облегчённым вздохом прокатилось по кучке разумных и отразилось в глазах надеждой.
Да что у них там случилось и чем им в этой связи может помочь оборванка?
Впрочем, стоит признать, что нищенкой свою проводницу я называл уже машинально. Здесь вообще было очень мало прилично одетых разумных существ, даже среди Перворождённых, и на общем фоне Тилль не выделялась. Почти все присутствующие сверкали босыми пятками, а одежда была латанная-перелатанная. Нищета была всеобщая, подавляющая и оттого ещё более омерзительная.
Присутствующие расступились, и нашим глазам предстала удручающая картина: на выщербленной брусчатке лежала человеческая девочка чуть старше Вадика. Наверное, та самая Машка. Над ней на коленях стояли двое блохастых, гризов, что-то бормоча, а рядом сидела, держа девочку за руку, совсем юная Перворождённая и шептала что-то утешительное, торопливо утирая собственные слёзы рукавом. Ещё двое детей -- зверёныш и тёмный - в голос рыдали на широкой груди пожилой гномки, которая была не намного их выше. Та сокрушённо качала головой и без разбору гладила лохматые макушки, белую и рыже-бурую.
– Пригляди, - бросила Тилль в сторону, передавая ребёнка первому попавшемуся взрослому, которым оказалась молодая орчанка. Зеленокожая без труда подхватила мальчика на руки. Впрочем, с её ростом и габаритами она и саму нищенку бы подняла без труда, и меня -- тоже.
Вблизи картина происшествия прояснилась. Похоже, девочка полезла на крышу за воздушным змеем, чьи яркие крылья под лёгким ветерком трепетали сейчас около конька. Но старая черепица не выдержала даже такого тщедушного веса, и Машка сорвалась вниз. Зачем, спрашивается, вообще лезла, с человеческой-то ловкостью? А, вернее, полным её отсутствием.
Девочка была ещё жива, но вот шансов на выздоровление у неё не было. Я не целитель, но даже мне было видно, что у той раздроблен таз, наверняка повреждён позвоночник. Даже странно, что она всё ещё оставалась в сознании; наверное, эльфийка с блохастыми уняли боль и остановили кровь.
Тилль торопливо опустилась на колени рядом с изломанным телом.
– Марьяна, ну как же ты так?
– мягко проговорила она, кладя узкую ладонь той на лоб.
– Сколько вам можно твердить, осторожнее со старыми домами!
– Она выглядела крепкой, - прозвучал слабый голос в ответ.
– Матери скажу, будешь до совершеннолетия в углу стоять, - проворчала Тилль.
– Вот выдерет так, чтобы сесть не могла, и в угол поставит. Или лучше тебя к себе заберу, чтобы некогда было на глупости отвлекаться.
Почему-то слова женщины никто не посчитал грубой насмешкой, и через мгновение я получил ответ на свой невысказанный вопрос. Которому поначалу просто не смог поверить.
Лицо обдало прохладным ветром, пахнущим тополями после дождя и прелой листвой; именно так я всегда ощущал магию жизни и смерти. Слышать эти два запаха одновременно мне приходилось всего несколько раз, когда кто-то из старших целителей выводил меня из-за самой Грани.