Я выбираю тебя
Шрифт:
– Нет, не придет. – По щеке Изабель скатилась слеза. Появление Эшби у нее на балу было щедрым жестом с его стороны, а она все испортила. Теперь же она намеревалась исправить ошибку.
– Я буду ждать тебя. Не задерживайся.
Изабель прекрасно понимала, что делает ее подруга. Софи исполняла роль ее пояса верности.
– Тебе не стоит мокнуть под дождем. Дома тебя ждет сын.
– Ах, дорогая! – Безнадежно вздохнув, Софи сжала руки подруги, в то время как ее глаза молили Изабель одуматься. – Думаешь, старая оперная певица ничего не понимает в любви?
– Поезжай домой к Джерому. –
– Я пришлю за тобой экипаж. Не задерживайся слишком долго! – крикнула вслед подруге Софи.
Парис. Парис... Изабель взбежала по ступеням и постучала в дверь.
Глава 20
Приди ко мне в безмолвии ночей!
Приди во сне без видимой причины
Кругла щека и взгляд красноречивый
Как бы сплетен из солнечных лучей.
Постой! В слезах,
В моих глядящих в прошлое глазах[11] .
Кристина Росетти
Изабель мерила шагами маленькую гостиную, в которой Эшби принял ее, когда она впервые постучалась в его дверь. Только теперь она волновалась гораздо сильнее, чем тогда.
– Мисс Обри. – На лице Фиппса застыло мрачное выражение. – Его сиятельство просит вас уйти. Прошу прощения:
Уйти? Но это невозможно!
– Он в подвале? – спросила Изабель. Глаза дворецкого указали на лестницу.
– Четвертая дверь направо, второй этаж, – заговорщически понизив голос, произнес он.
Благодарно улыбнувшись, Изабель метнулась к двери. Подобрав шелковый шлейф платья, она заспешила вверх по лестнице. Ее обутые в мягкие туфельки ноги беззвучно ступали по толстому ковру, устилавшему коридор роскошных покоев. Изабель отсчитала четвертую дверь справа и остановилась. «Я просто с ним поговорю», – попыталась убедить себя Изабель и подняла руку, чтобы постучать. Но потом передумала и взялась за ручку. Дверь оказалась незапертой. Девушка толкнула ее, и дверь со скрипом отворилась.
– Парис.
Тишина. Судорожно вздохнув, Изабель открыла дверь пошире, молясь, чтобы Эшби не успел еще раздеться, в противном случае ее ожидают неприятности. Она и так с трудом держала себя в руках. А если еще увидит обнаженное тело Эшби...
Аромат горящих дров пригласил ее в залитый мягким светом бастион, в котором укрылся Эшби. В просторной комнате стояла мебель красного дерева, а на окнах висели ярко-синие шторы. Полностью одетый Парис лежал на кровати и угрюмо смотрел на полог. Отблески пламени играли на его красивом аристократическом лице. Изабель смотрела на него некоторое время, с жадностью впитывая мельчайшие детали.
Если граф Эшби считал, что вынужден прятать свое лицо от всего мира, то что делать остальным людям? Вырыть норы и жить в них? Эшби выглядел божественно.
Изабель закрыла дверь, бросила сумочку и плащ на стул и прошла на середину комнаты.
– Тебе не стоило приходить сюда, –
Изабель села на краешек кровати.
– Снова беспокоишься о моей репутации? ...
Эшби не смотрел на нее.
– Парис... – Изабель протянула руку, чтобы погладить его по щеке.
– Не надо. – Эшби отвернулся. Она не потеряет его. Изабель взяла руку Эшби поднесла к губам.
– Прости меня.
– Ради всего святого, Изабель! Не извиняйся передо мной. – Эшби вырвал свою руку и, подавшись вперед, сел рядом с Изабель. Вздохнув, он погрузил пальцы в волосы. – У тебя были все основания желать знать, как я выгляжу. Ты должна была понять, во что ввязалась. Я... Ты заслуживаешь того, чтобы знать все. – Он посмотрел на Изабель, и в его глазах вновь появилось знакомое виноватое выражение. – Хэнсон сказал правду. Французы действительно звали меня мясником. После каждого сражения мы скакали за беглецами, топча их копытами, стреляя в спину... Мы хотели убедиться, что не встретимся с этими же войсками на следующем поле боя. Мы все так устали от этой проклятой войны. – Эшби встал с кровати и подошел к столу, заставленному бутылками и стаканами. Он взял одну из бутылок и наполнил бокал.
Потрясенная признанием Эшби, Изабель смотрела на его широкую спину.
– Когда ты сказал «мы»...
Эшби развернулся, и у Изабель перехватило дыхание. Теперь она имела возможность разглядеть выражение его лица, вместо того чтобы догадываться о нем, и от этого ее мысли и чувства приходили в смятение. Смена эмоций на поражающем воображение лице графа пленяла и в то же время пугала Изабель. Эшби был необыкновенно красив, и в отличие от Золотого Ангела сверкающие изумрудные глаза Париса, его мягко ниспадающие темные волосы, внушительная фигура и врожденная сила придавали ему свирепый вид.
– Я имел в виду весь полк.
Глаза Изабель расширились от ужаса.
– Святые небеса, – прошептала она. – Уилл тоже. На лбу Эшби залегли глубокие складки.
– Прости, Иззи. Мне не стоило говорить тебе...
– Я не понимаю. Как ты и мой брат стали мясниками?
– Как? – Лицо Эшби стало темным, как ранее скрывающая его маска. – Мы стали такими, потому что Наполеон Бонапарт был самым сумасшедшим мясником из всех, что когда-либо рождались на земле. Кто-то должен был остановить его.
– Ты прав. – Изабель печально посмотрела на Эшби. – Просто жаль, что этими людьми стали ты и Уилл.
– Во время путешествия на континент за несколько лет до начала войны я наблюдал с балкона за тем, как генерал Бонапарт поставил в ряд пушки и открыл огонь по толпе недовольных парижан. Он не послал несколько эскадронов, чтобы усмирить этих людей. Он прикатил пушки! И даже глазом не моргнул! Он собрал восьмисоттысячную армию и напал на Россию. Вернулась лишь сотня тысяч! На протяжении пяти лет он вырезал испанский народ! Он стер с лица земли города, деревни, фермы, семьи... Ради чего? Ради славы Франции? Для того, чтобы его имя вошло в историю? – Эшби тяжело дышал, сдвинув брови. – Я не пытаюсь оправдать свои действия. Мне нет оправдания. Я забирал у людей жизнь и должен расплатиться за это. Я должен помнить и платить каждый день до конца своей жизни.