Я жду тебя
Шрифт:
— Ну, с меня хватит, пошли домой. Поворачивай, несчастный, — бросила она Сукхраму.
Но Сукхрам продолжал идти.
— Ты что, не слышишь? Взгляни на эту пустышку, натерлась, вонючка, жасминным маслом и нос задрала! — продолжала Каджри.
— Какое масло? Чей нос? Что случилось? — забеспокоилась англичанка.
— Никакого масла-смасла нет, мэм са’б, — огрызнулась Каджри.
Сукхрам улыбнулся.
— Тебя это, видно, очень забавляет?
Сукхрам не выдержал и рассмеялся.
— Что ты
— Да так, госпожа, — ответил Сукхрам.
— Мы люди бедные, темные, — проговорила Каджри. — Ничего не понимаем. Вы уж нас простите.
— Но твой муж очень храбрый, — сказала англичанка. — Я таких еще не встречала.
— О, боже! — воскликнула Каджри.
Они приближались к дак-бунгало. Сукхрам и Каджри остановились, не решаясь идти дальше; Сукхрам помрачнел.
— Идите, идите, — сказала англичанка, решив, что они просто оробели.
— Нет, несчастный, она сегодня же отправит нас в тюрьму! — запричитала Каджри, преградив дорогу Сукхраму. — Пошли обратно. Оставь ее, пусть сама добирается. Мне страшно. Бежим! — И она бросилась в сторону.
Сукхрам не тронулся с места.
Каджри остановилась и стала звать его.
— Что с ней? — недоумевала англичанка.
— Госпожа, она боится, — произнес Сукхрам голосом, полным мольбы.
— Чего? — удивилась англичанка.
— Вы — госпожа, повелительница раджей. Мы же бедные люди.
— Ох, что за люди! — рассмеялась англичанка. Она почувствовала себя в безопасности и вела себя так, как и подобает человеку ее положения.
— Позови ее, скажи, что ей нечего бояться, — спокойно сказала она.
— Иди сюда! — крикнул Сукхрам.
Каджри медленно вернулась. Дрожа от страха, она бросилась в ноги англичанке, заплакала и умоляюще проговорила:
— Нет, госпожа! Отпусти нас. Мы лучше уйдем отсюда.
— Да чего ты плачешь? — недоумевала англичанка. — Вы меня спасли, и я веду вас не для того, чтобы вас арестовали. Я вас прошу идти со мной потому, что хочу вознаградить вас. Не хотите — что ж, можете вернуться. Дальше я дойду одна.
— Нет, госпожа, тут бродят дикие звери, — сказал Сукхрам.
В словах англичанки Каджри уловила нотки искренности. Она поднялась и вытерла слезы. Но слезы сделали свое дело. Теперь перед англичанкой вместо дикой лесной кошки стоял домашний, вполне ручной котенок.
— Чем ты занимаешься? — спросила англичанка Сукхрама.
— Госпожа, я… — хотел было ответить Сукхрам, но Каджри опередила его.
— Мы люди бедные, низкой касты. Ничем не занимаемся.
— Чем же вы питаетесь?
— Лепешками, мэм са’б.
Англичанка рассмеялась.
— Ох, нет, я хотела спросить, откуда вы деньги берете, — спросила она.
Сукхрам и Каджри ничего не ответили.
— Пойдете ко мне служить?
— Нет, госпожа, — ответила
Но Сукхрам перебил ее.
— Госпожа, мы из низкой касты, — сказал он громко, чтобы заглушить голос Каджри. — Нас не берут в слуги.
— А если я возьму, будешь служить?
— Буду, госпожа, — обрадовавшись, проговорил Сукхрам.
— Будем, госпожа, но только оба вместе, — сказала Каджри.
— Ты хочешь работать вместе с ним?
— Я не могу жить без него!
Англичанка улыбнулась.
— Ты очень его любишь?
— Мы пойдем с вами, госпожа, — сказала Каджри и первой пошла в сторону дак-бунгало.
— А в Ахмедабад? — догнав ее, тихо спросил Сукхрам.
Каджри рассмеялась.
— Мэм са’б теперь нам вместо матери, — сказала она англичанке.
Наконец они добрались до бунгало. Там царило смятение: раздавались свистки полицейских, взад и вперед носились люди с фонарями в руках, все кричали, шумели, суетились.
Англичанка вошла первой. Здесь, в своем доме, ее походка вновь обрела уверенность. Она смотрела властно и ничуть не походила на запуганную, плачущую девушку, которую Сукхрам и Каджри видели совсем недавно.
— Мэм са’б пришла, мэм са’б пришла! — кричали со всех сторон.
Подбежали полицейские.
— Госпожа, сахиб уже давно беспокоится, приказал вас искать, — почтительно сказал один из них.
Англичанка улыбнулась.
— Госпожа вернулась, благодарение Всевышнему, сотни и тысячи раз ему спасибо, — подняв руки к небу, благочестиво запричитал начальник полицейского участка, хотя в душе он проклинал англичанку — из-за нее ему пришлось не спать целую ночь.
Сукхрам стоял ни жив ни мертв: во дворе собрались все полицейские участка.
— Идите сюда, — обернувшись к Сукхраму и Каджри, позвала англичанка.
Только теперь люди увидели, что она не одна. Они догадались, зачем она зовет тех двоих, и поглядывали на счастливцев с нескрываемой завистью.
Англичанка повела Сукхрама и Каджри к себе на веранду. Оба растерянно озирались по сторонам.
— Госпожа, этот нат бежал из тюрьмы, — обратился к англичанке один из полицейских.
— Из тюрьмы? Он? — удивилась англичанка.
— Да, госпожа, именно он.
— Не лезь не в свое дело! Я сама во всем разберусь, — строго оборвала его англичанка.
Сукхрам и Каджри застыли на месте. Англичанка пытливо посмотрела на Сукхрама. Он встретил ее взгляд с невинной, ясной улыбкой.
— Госпожа, сахиб прибыл, — доложил полицейский.
На веранду поднялся пожилой мужчина.
— Отец! — крикнула англичанка, бросаясь ему на шею.
Мужчина поцеловал девушку в лоб и погладил по щеке. Он радостно улыбался.
— Сусанна, где ты была? Что случилось? — по-английски спросил он.