Я же бать, или Как найти мать

Юнина Наталья

* * *

Через несколько дней ухаживаний за болеющим Пашей, я поняла две простые вещи: я однозначно дура и, по ходу дела, я влюбилась в этого нытика. А болеющий Паша самый что ни на есть нытик. Абсурд какой-то. Доселе неизвестное мне чувство испытываю к мужчине, от которого я родила дочь, и который об этом немножечко не знает. Бред. Ну просто какой-то бред! Так не бывает.

С каждой минутой я ненавижу себя все больше и больше, коря себя за очередную ложь. Это неправильно и нечестно по отношению к нему, а рассказать все страшно. Страх проникает в каждую

клеточку моего сознания и блокирует разум. Господи, еще и психологом собиралась стать. Хорошо хоть диплома нет. Позорище, чертова сапожница без сапог. А хуже всего, что я не знаю, что делать дальше.

— Танечка, а яичек не надо? — так задумалась над своей никчемностью, что не заметила, как соседка протянула мне пакет с яйцами.

— Да вроде еще остались с прошлого раза.

— Так у тебя вон какой мужик, кормить-то чем-то надо.

— Ну да. Немаленький мужик, давайте и яйца тоже, — усмехаясь произношу я.

— Ну добре, заходи еще.

— Спасибо.

Беру у бабушки молоко, яйца и протягиваю ей деньги. Кладу продукты на дно коляски и выезжаю со двора.

— Ну что, булочка, поехали обратно к папе, он уже должен проснуться.

Прохожу мимо дворов, попутно засматриваясь на чужие дома и понимаю, что не хочу отсюда уезжать. То ли ностальгия по детству, то ли от того, что здесь просто спокойно и не страшно. Правда, пожалуй, я погорячилась со спокойно и не страшно, когда недалеко от дома увидела стоящую грязную машину, кажется девятку, на багажнике которой, сидит мужчина лет тридцати. Как только я подошла ближе, со стороны водительского места вышел еще один мужчина в кепке, помоложе первого, правда у этого вид совсем уж бывалого товарища известных тюремных мест. Так, спокойно, это не по мою душу, эти товарищи явно другого круга. Только это не отменяет того факта, что все равно страшно. Сейчас бы костюм экстрасенса очень даже бы помог, а короткое летнее платье, купленное Пашей, вот совсем нет.

— Девушка, а вы местная?

— Нет.

Прохожу около второго мужчины и ускоряю шаг, но он тут же хватает меня за руку.

— Не местная, значит можно развлечься. Ты же не против?

— Против! — вырываю руку, но в тот же миг ощущаю, что сзади меня касается второй.

— Дайте мне, пожалуйста, пройти. У меня ребенок, вы же видите, — и сразу же после моих слов, Маша начала хныкать.

— Ничего страшного, — ухмыляется тот, что в кепке. — Лялька поплачет в коляске, пока мы с мамкой поиграем в машине, да, красавица?

Оборачиваюсь по сторонам и меня начинает охватывать паника, вокруг, как назло, ни одного жилого дома, только наш на отшибе. Глубоко дышу, но мне это совершенно не помогает, в особенности, когда один из уродов стал приподнимать мне юбку.

— Не трогай, — отталкиваю мужика со всей силы, но второй тут же хватает меня за шею.

— Рыпнешься, и лялька твоя перестанет плакать, оно тебе надо?

Он так сильно держит меня за шею, что я даже не могу произнести слова. Только краем глаза замечаю, что второй мужик садится на водительское место. А этот поворачивает меня к машине, открывает одной рукой

заднюю дверь и запихивая меня на заднее сиденье, второй рукой продолжает крепко держать за шею. Кажется, он меня сейчас задушит. И как только в голове пронеслась эта мысль, об его голову разбилась банка с молоком.

— Паша!

— Сходила за молочком, блин, — берет за шкирку потерявшего сознания мужика и отбрасывает в сторону. Хватает меня за руку и вытягивает из машины.

А я только сейчас понимаю, что второй тоже лежит без сознания. Когда он успел его вырубить?

— Я надеюсь они живы?

— Вот ты нормальная вообще? — сжимая руку, выкрикивает Меркулов. — Тебя только что хотели затащить в машину и сделать с тобой фиг знает что, а ты спрашиваешь живы ли они. Бдушкина, ты дура!

— Я не это имела в виду. Просто… Просто проблемы могут быть. Кто будет разбираться, что ты был прав? — поправляя платье, выдаю я, и подхожу к плачущей Маше.

— Никто, Таня. Оставила тварей там, где встретила и пошла в дом. В любом случае, они живы. И как только очухаются дадут деру.

— Паша…

— Дуй домой, Таня.

* * *

Обрабатываю Пашину руку и тут до меня доходит, что он не выглядит больным. Еще сегодня утром, он выглядел как минимум ослабленным, а спустя час как огурец.

— Паша, а ты выглядишь вполне здоровым.

— Конечно. Я уже со вчерашнего дня здоров.

— Не поняла.

— А что тут непонятного, Таня? Фиговая из тебя медсестра, раз не поняла, что я уже симулирую.

— Зачем?

— Да чтобы ты гладила меня и кружилась аки пчелка двадцать четыре часа в сутки, неужели непонятно?

— Понятно, ну ты и дурак.

— Да ты тоже недалеко отошла, такая же дура, — вскакивая из-за стола и опрокидывая флакон с антисептиком выдает Паша. — Вот чего тебе надо? — подходит к окну и открывает форточку.

— В смысле?

— В прямом. Чего ты режим подростка включаешь? Не девочка уже, так чего ломаешься?

— У нас ничего не будет, Паша, — становясь около него, спокойно произношу я.

— Почему? Я же пошутил про долг с теми деньгами. Это же не из-за них, я тебе просто предлагаю… Господи, чего ты такая непонятливая. Я красавчик, ты тоже вроде как ничего, — усмехаясь произносит Паша. — Вот и надо направить жизненные силы в одно русло. — Тань, — притягивает меня за талию и так обаятельно улыбается, что хочется дать ему в лоб. — Ну давай, а?

— Тебе точно тридцать восемь?

— А тебе точно двадцать пять?

— Нет.

— Вот ты нормальная?

— Нет, — смеюсь я. — Прости.

— Вообще все не так должно быть. Я как бы в твоих глазах сейчас должен быть лучше, я ж типа спас тебя. Дальше ты должна броситься мне на шею, ну и как минимум поцеловать.

— Ты что нанял этих уродов специально?!

— Нет, ты точно ненормальная.

— Ну, прости. Сейчас это выглядит так.

— Ты не Бдушкина, ты…. Ой, все, — отпускает меня и отходит от окна. — Мы возвращаемся домой. Собирай вещи.

— Уже? — разочарованно произношу я. — Ты же говорил, что в город пока нельзя?